Однажды Олегу приснилось, что он пытается уснуть в своей постели, а ему мешает включенное радио в комнате. И вот он лежит, слушает всякие новости, но встать и выключить радио-лень. А когда пошли песни, Олег внезапно и отчётливо вспомнил, что никакого нахрен радио в комнате не было и нет. Вот тогда его тоже объял дикий ужас, и потом он проснулся. Кошмар ведь? В понимании Олега это бесспорно было так. Тогда тоже сердце бешено колотилось, и дыхание никак не могло выровняться, но проснулся он в той же самой постели, и радио не было, и всё было нормально, и Олег знал, что проснулся. Как и сейчас. Только вот теперь всё было ненормально. Вот и вся разница между сном и явью- так сразу и не просечёшь, есть ли она вообще, эта разница.
Олег, словно пытаясь настроить себя на что-то, агрессивно провёл ладонью по коротенькому ворсику белесых волос-недавно брился налысо, после чего некоторое время ходил, как кто-то выразился, в этакой «белой шапочке для плавания» над загорелым лицом. Теперь волосы немножко отрасли, и их колючее и более чем реальное прикосновение к ладони настроило наконец Олега на решительный лад.
-Пойду,- сказал он себе. Особых вариантов не было, и Олег пошагал к вокзалу. Прошёл мимо огороженных клумб, мимо неработающих фонарей и мимо пары разлапистых елей, поднялся на две широкие каменные ступени и остановился перед остеклённой двустворчатой дверью в старинном стиле- дерево и латунь. Зачем-то оглянулся назад: серо и туманно, но восход явно близился, вроде бы и туман редел, или это только кажется?.. Там, за путями, за тем застывшим товарняком угадывались невысокие, заросшие лесом горы, и было такое чувство, что скоро именно из-за них покажется краешек солнца, окончательно рассеет туман, а заодно, хотелось бы, и весь этот бред.
А за дверью... а вот там было темно. И нарастало ощущение пустоты, бесконечной, всеобъемлющей. Тишина кругом, абсолютная и убийственная, без единого шороха, без хоть вот такусенькой птички там или сверчка, или легчайшего порыва ветерка, стократ усиливала это ощущение. Если бы не слышал себя, то, как далеко, отчётливо, но при этом будто призрачно разносятся звуки в тумане, можно было бы подумать, что оглох.
Да насрать на всё. Олег толкнул дверь, взявшись за отполированную деревянную с латунными вставками ручку, толкнул ещё раз, потом потянул на себя. Одна створка легко и бесшумно открылась, без всякой там пружины или доводчика. В это мгновение Олег почувствовал, как замерло в груди сердце, словно перед каким-нибудь экстремальным поступком- прыжком с парашютом или чем-то вроде, и подосадовал на себя за секундную вспышку страха. Атмосфера, конечно, способствовала, но всё же, можно ведь держать себя в руках. А-то прямо как в детстве. Помнится, любили они пацанами лазить во всякие такие заброшенные дома, ждущие сноса, играть там в вампиров, зомби, во всё, что в голову придёт, лишь бы был адреналин. Сами нагнетали в себе и друг в друге атмосферу зловещего страха, когда всё вокруг становится пугающим и загадочным. Там, за выбитыми окнами- обычная жизнь, и солнце, и люди, а здесь уже всё иначе, другой мир, оторванный от настоящего. Однажды Олег чуть не обосрался, когда случайно поймал взгляд одной актрисы с плаката на стене. Самому потом было смешно, но страх в тот момент окатил его самый что ни на есть животный. Вот до чего можно довести себя. Он и сейчас чувствовал нечто подобное и решил, что такой настрой никуда не годится. Не стоит себя накручивать, пользы это не принесёт никакой. Это долбаная реальная жизнь, и чудес в ней не бывает. Просто это- богом забытое место, и живут здесь по своим дурацким законам. Им нечего здесь делать с утра, они и дрыхнут.
Где-то внутри Олег, конечно, понимал, что едва ли всё так, но старался гнать от себя неконструктивные мысли. Вред от них, сплошной вред. Всё выяснится, так или иначе.
И, чуть, впрочем, помедлив, Олег шагнул внутрь здания и сделал несколько как бы уверенных шагов. Остановился, заозиравшись. Было здесь, само собой, темно и как-то даже душно, но серый свет, льющийся из-за двери и сквозь высокие окна позволял кое-что рассмотреть. Не полная темнота, а густой такой сумрак. Олег кашлянул, и звук отозвался гулким эхом. Эта- центральная- часть станции являла собой, как он и ожидал, довольно таки просторный зал ожидания с очень высоким в два этажа потолком, с несколькими рядами пустых металлических в сетку кресел. Судя по этому залу, посёлок тут должен оказаться более- менее приличным или был таковым когда-то в советские ещё времена.
Но тишина здесь казалась ещё более зловещей, чем снаружи, она словно бы струилась вокруг, отзываясь шелестящим эхом на каждое движение. Было жутковато стоять в подобном месте, в гулкой пустоте; неуместными и странными казались даже три люстры на потолке, массивные в старом стиле, как бы не бронзовые, таких уж и не ставят давно нигде. Может быть, эти самые люстры, и пустое сумрачное пространство, и высокие окна пробудили в Олеге ощущение, что он оказался внутри храма. Заброшенного, покинутого. И он один здесь, совершенно один, а это в сто раз страшней- переживать свой кошмар в одиночку, неважно во сне или наяву.
И тогда Олег крикнул. Не что-то конкретное, а так- проорал непонятную самому бессмыслицу, лишь бы привлечь чьё-либо
