Он переступает порог квартиры, становясь вдруг неуклюжим, не знает, куда девать все эти цветы и пакеты.
-Подожди,- произносит она, забирает у него букеты и уносит куда-то в комнату, не разуваясь и в верхней одежде; вернувшись, становится рядом с ним, повернувшись спиной.- Бросай все здесь пока.
Он ставит пакеты на пол и принимает с ее плеч шубу. После чего опускается на колени и, подчиняясь молчаливому приказу, снимает с нее сапоги.
-Возьми этот пакет,- говорит она, уходя в гостиную.
Он поспешно разувается, берет позвякивающий пакет и идет следом. Сегодня на ней длинное вечернее платье, темно- синее, с открытыми плечами, облегающее ее все еще стройную фигурку. Он невольно задерживает взгляд, ловя какие-то одному ему известные знакомые черты, наблюдая как она преувеличенно грациозно садится в кресло рядом с низеньким столиком.
-Давай выпьем,- предлагает она.- Там вино, а для тебя- виски. За Рождество.
-Рождество через две недели.
-Ха, какой принципиальный! Не все ли равно? Хорошо, давай за Наступающий.
-В любом случае, я за рулем. Мне еще машину ставить.
-А я настаиваю. Машина никуда не денется.
Она не то чтобы так уж пьяна, она вообще редко и мало пьет, как он знает, но сейчас в ее глазах искрится непонятный озорной огонек. В ее так болезненно, так пугающе похожих на образы его потерь глазах. Он молча достает бутылки,ставит на столик, а она вдруг начинает суетиться.
-Ой, у меня же вкусненькое есть! Я сейчас. Достань пока бокалы. Вон там. Видишь, а у меня еще елка не стоит. Поможешь с этим? Нет, не сейчас, конечно...
Немногим позже они сидят рядышком- она что-то говорит, он что-то отвечает; его мысли темны, он пытается выстроить в голове слова, которые должен произнести, но не знает как.
-А ведь ты мне сразу понравился,- вдруг слышит он и замирает в почти мистическом ужасе; ее рука касается его щеки.- Как насчет того, чтобы меня трахнуть?
Он шокирован- ситуацией, прямотой слов, тем, что его мир переворачивается с ног на голову в очередной раз, тем, что вообще оказываются возможны такие вещи. Он растерян, он в дикой панике, и в этот момент что-то поднимается в его душе, из самых ее мрачных глубин, совсем уже беспросветное- как некий разрушительный черный зверь, как сама тьма- без имени, без сердца, без надежды. Вся боль, что клубится в нем, внезапно выплескивается наружу с чем-то похожим на стон, его разум пустеет как покинутая комната, по которой гуляют сквозняки, он окончательно проваливается в свое безумие.
Подхватывает ее на руки, немного даже пугая своим напором- такую привычно легкую,- несет в спальню, где на кровати разбросаны розы из всех этих подаренных букетов.
-Ой, больно,- шепчет она.- Нет, не останавливайся.
Он почти груб поначалу, нетерпелив, а потом странно нежен. И уже не до разговоров.
Прошлый Новый Год они справляли дома, пригласили гостей, и их друг Михаил с женой Ксенией пришли в образах Деда Мороза и Снегурочки.
-Ох- хо- хо!
-Дурак! Это Санта Клаус так говорит.
-Тихо! Уволю нафиг, другую Снегурочку найду.
-Слышь, ты, борода из ваты... тш-шш... идет...
-Папа, мама, к нам Дед Мороз пришел!
-Отворяйте ворота, добрые хозяева, как говорится... как там?.. Шел я долго, от самого Северного Полюса, лесами и горами... с мешком подарков... и с внучкой своею. А не здесь ли живет девочка Аня? Нам сказали, она весь год была послушной, хорошо себя вела, радовала родителей.
-Это я, дядя Миша. Стишок рассказать?
-Какой же я тебе дядя? Я Дед.
-Ха, ну точно- дед! Подвинься, дедуля. Здравствуй, Анечка! Здравствуйте, мама и папа Анечки!
-Ну здравствуйте и вам, настоящая Снегурочка и человек в красном костюме... с красным носом!
-Папа, Снегурочка- тетя Ксюша, ты что, не узнал?
-О, вот как? А мне кажется, Снегурочка самая что ни на есть настоящая. А вот дедушка... да и дедушка какой-то подозрительно настоящий. Старенький. Посмотри, как он жует бороду.
-Фу, Валерка! Доча, не слушай. Проходите, проходите!
-А стишок рассказывать?
-Обязательно. Дай только дедушка сядет.
-Нас очень интересует, что же у него в мешке. Я, кажется, слышал оттуда хороший звук.
-О? Вот такой?.. Да, звук просто замечательный.
-Проходите уже.
-А есть "какая гадость эта ваша заливная рыба"?
-Ха!
-Ксюшка, поможешь мне?
-Конечно, но сначала давай стишок послушаем.
-С Новым Годом, народ!
-С Наступающим!
Один год может изменить все. Может открыть великие возможности или все разрушить. Никогда не знаешь заранее.
Он подходит к окну, голый, раздвигает шторы. Уже почти утро, но до рассвета еще далеко. Где-то вдали мерцают огни, перемигиваются в сонной тишине. Пустота в мире и в голове. Безумие схлынуло, и он подавлен своим предательством, безмерным чувством вины перед образами в собственной памяти. Ему кажется, что теперь они покинут его, а если нет, на них всегда будет ложиться горький налет измены. Он шокирован, и страшнее всего оттого, что в нем, если заглянуть в самую глубину, почти нет сожалений. Смотрит в окно, в снежную темноту, в размытые всполохи далеких огней, во всей бездонной, безнадежной, неизбежной полноте осознавая свою потерянность, свое одиночество в бесконечности Вселенной. Одиночество? Разве он один сейчас?..
-Валера, если хочешь, давай все забудем,- он слышит в ее голосе ту же скованность, ту же огромную вину.- Я же все понимаю. Забудем, и все, ничего не изменится.
-Я не хочу ничего забывать,- говорит он.
Она сидит в темноте позади него, с натянутым до подбородка одеялом.
-И что дальше?
Он и сам хотел бы знать, что дальше. Что? Всего-то двенадцать лет разницы. Странно, никогда и не задумывался. Все теперь странно.
-Аня...- словно пробует имя на вкус.- Аня, ты любила когда-нибудь?
Он сам поражен тем, что главный вопрос все-таки, несмотря ни на что рвется наружу, и что голос его при этом звучит ровно, даже расслабленно.
-Что?- Она растеряна.- Причем здесь?.. Мы же взрослые люди. Ты можешь просто сказать...
-Нет,- он качает головой, по-прежнему стоя к ней спиной, все так же глядя в окно.- Я правда хочу знать. Расскажи.
-Что ты обо мне думаешь?
-Ты не так поняла. Аня... Анечка... Мне... мне нужно знать.
Он не знает, что она слышит в его голосе и как воспринимает все это, но словно бы что-то меняется вдруг в атмосфере комнаты. Фактически, он чувствует это всей кожей, на которой приподымаются волоски, погружается в новую
