— Cum Troja deleta esset, Graeci domum reverterunt.

— В слове reverterunt не забывай соблюдать долготу: reverte-e-e-erunt! Переведи!

— Когда Троя разрушена была, греки домой вернулись.

— Совершенно верно, хотя и не вполне изящно высказано по-русски!

Коммунальная квартира, в которой я живу, состоит из трёх комнат, одна из которых принадлежит мне, а две других — Зине и её сыну. Сына сейчас нет дома, он ушёл на занятия в какой-то спортивной секции и вернётся поздно. И поэтому Зинаида и её друг позволяют себе расслабиться. Особенно Зинаида — она стонет и кричит. Прямо за стеной. И очень сильно и эротично. А квартира эта находится в старом хрущёвском доме и звукоизоляцию между отдельными комнатами имеет весьма слабую…

Люся с еле сдерживаемым любопытством спрашивает:

— Павел Артемьевич, там у ваших соседей — опять?

— Не обращай внимания, — советую я. И для пущей убедительности повторяю: — Cum Troja deleta esset, Graeci domum reverterunt. А теперь делаем наше преобразование. Прошу!

Люся ненадолго запнулась, а затем, тяжело вздымая грудь и преодолевая глубокое волнение, сказала:

— Troja deleta Graeci domum reverterunt.

— Почти хорошо. Но слова Troja и deleta ты произнесла на школярский манер, а не истинно по-латински. В языке же латинском так: в именительном падеже — «a» краткое, а в творительном — «a» долгое. Иными словами ты должна была произнести: Troja-a-a, deleta-a-a.

Люся внимательно слушала.

— Так, как ты, говорят литовцы, язык которых очень похож на латинский. Именно у них в этих двух случаях будет одинаково краткое «a» — в именительном падеже и в творительном.

Люся внимательно слушала.

— Но ведь, это согласись, — латинский язык, а не литовский!

Зинаида за стеной — кричала.

— Хотя, конечно, литовская падежная система намного богаче и даже красивей латинской. Я бы даже сказал: эстетичней. Ну а твоё дело — воспроизводить эту долготу, как бы трудно тебе это ни казалось. А это и впрямь — трудно, ибо ударение в этих двух словах падает не на последний слог, а на предпоследний. Русскому человеку постичь безударные долгие очень тяжело. И тем не менее: если мы не будем соблюдать эту долготу, то тогда в нашем произношении nominativus ничем не будет отличаться от ablativus'а…

И тут за стеною наступила неожиданная тишина.

— Да, понимаю, это ведь первое склонение, — охотно согласилась Люся.

Я перевёл дух. Мысленно закатил глаза и мысленно вытер пот со лба.

Однажды я спросил у Зины:

— Послушай, зачем же так истошно орать? Он у тебя что — садист, что ли? Он что там — режет тебя? Истязает?

Зинаида нисколько не смутилась:

— Ах, Пашенька, ну что ты — конечно, нет. Мой Лёнчик — мужчина, совершенно нормальный в сексуальном плане. Просто я очень люблю делать ему приятное, а Лёня как раз очень любит, когда я так дико кричу. Это утверждает его в мысли, что он настоящий мужчина…

— А что — разве у него есть сомнения?

— Нет, конечно. К тому же он и в самом деле — великолепный сексуальный партнёр. Чувствуется южное происхождение. А уж с ним-то в постели — можешь поверить — есть от чего закричать женщине, которая знает толк в настоящих мужчинах!

— А ты знаешь толк?

— Уж за меня-то не беспокойся, мой миленький!

— Да я и не беспокоюсь. Но почему ты орёшь только тогда, когда нет сына?

— Какой ты наблюдательный! Просто в такие минуты я могу расслабиться и не сдерживаться. Так приятно почувствовать себя в руках опытного, сильного, настоящего мужчины. А тебя, когда ты сидишь за стенкой и занимаешься своими языками, я не стесняюсь.

Впрочем, однажды она дала мне и такое пояснение своим крикам: кричу, мол, исправно выполняя свой долг, а потом каждый раз добросовестно говорю: спасибо, мне очень понравилось. Чтоб только отвязаться от него, дурака проклятого — знал бы ты, как он мне надоел!

И вот сейчас, после небольшой передышки, опять — вопли и стоны. Она мне распугает всех моих клиентов! Хорошо, что у Люси с чувством юмора всё в порядке, а если бы это было во время визита генеральской семейки?.. И потом: если бы она орала от чистого сердца — то и ладно. Я бы ей простил, если бы от чистого. Но ведь никогда не знаешь наверняка — от чистого или не от чистого. Не спрашивать же каждый раз женщину: Эй, ты там, за стеной! От чистого сердца ты там орёшь или не от чистого? Прощать мне тебя или не прощать?..

И ещё важная деталь: Лёня-банкир человек очень занятой и приходит ночевать в эту квартиру лишь дважды в неделю — по вторникам и по субботам. У него нет и никогда не было своего семейства, и, по уверению Зинаиды, она на данный период — его единственная сексуальная партнёрша, а Лёня остро нуждается в регулярных половых контактах с женщиной — ему врачи прописали. Но одновременно и очень боится современных заразных болезней. Особенно — смертельных и неизлечимых. Врачи особенно не рекомендовали болеть ими. Отсюда и особая роль Зинаиды в его жизни. Отсюда — и такой строгий график. Видимо, учитывая всё это, я должен найти какой-то компромисс: на эти дни не проводить занятий, что ли. Или как-то деликатно предупреждать своих учеников. Или как-то предупреждать Зинаиду.

Прилежная и рыженькая Люся после очередного вопля за стеною поправила на своём носике очки в позолоченной оправе и спокойно прочла:

— Si Publius Sestius occisus esset, fuistisne ad arma ituri?

— Переведи!

— Если бы Публий Сестий убит был, взялись бы вы за оружие?

— Совершенно верно! Но это было сложноподчинённое предложение. А теперь выскажем то же самое, но уже другим способом. Для этого нам придётся опять соорудить конструкцию с ablativus'ом.

Через час Люся ушла. Я включил телевизор и стал что-то такое смотреть. А потом лёг спать.