Качаю головой. Что еще за мистика в моей голове?

Разворачиваюсь в другую сторону, откуда мне только что пришлось прийти, и высокое поджарое тело под слоем какой-то там толстовки впечатывается в мое. У меня дыхание перехватывает, руки сами собой ложатся на живот парня, где чувствуются рефлекторные кубики, а взгляд врезается в надпись на ткани. В нос врывается такой сильный, мужественный и сладкий, видимо только для меня, запах Росса. Проклятье. Меня начинает трясти.

— Привет, — ухо обдает теплое дыхание. Ноги подворачиваются в трубочку. — Ты освободилась?

Мысленно себя подготавливаю держаться стойко, но стоит мне посмотреть на его лицо, прилетает кромешная потеря памяти. Зачем нужно быть таким красивым? Зачем нужно сводить всех с ума?

— А… — дряхлый звук сам по себе вырывается с губ. Мне кажется, или тут взаправду стало не хватать воздуха, или я просто все накручиваю? — То есть, ты за мной следил?

Обворожительная улыбка растекается на его губах.

— Есть такое. — Не ускользает от внимания, как смачно он прикусил нижнюю губу. — Вдруг что случится. А так…я хотел тебя увидеть.

— Хм, — делаю такой вид, будто обдумываю ситуацию. — А женщина не заметила, как один студент слишком подозрительно следит за юной дамой?

Эрик усмехается от моей шутки и правым локтем опирается на стеллаж, от чего мышцы на его шеи напрягаются, и из-под кожи проявляется вена. Только сейчас в нос ударяется такой соблазнительный запах, что голова снова начинает идти кругом. Зачем нужно так пахнуть?

— Мне кажется, ей важнее свой дневной сон.

Приоткрываю рот, переваривая информацию с неверующим видом.

— А вообще, — он наклоняется к моему уху и обдает теплым дыханием, щекочущее мои обострившиеся нервы, — я еще тот маньяк, способный удовлетворить все желания дамы, которые могут доставить ей неземное удовольствие.

— Все? — шепотом, что практически невозможно услышать, выдыхаю. Сердце предательски бьется в унисон. — Почему же ты так в этом уверен?

— Потому что тебя предает твое собственное тело…

Холодный ветерок касается моего уха… Тело в это же мгновение странно отзывается на его властное движение манящих губ. Такое ощущение, что парализует каждую ткань в моем организме, каждый орган, даже на пять крошечных секунд дыхание не поступает в легкие. Почему же наша с ним общение под предлогом «дружба» не может оставаться в таком же положении? Какая-то сила гложет меня подчиняться не разуму, а как ни странно чувствам. Черт, он же прав. Мое тело все говорит за меня, язык пламени этого бурлящего потока не позволяет мне брать вверх власть над собой, но в то же время…я сгораю от своей беспомощности, страха и стыда.

Все это конкретно заходит в тупик.

Росс отстраняется на небольшое расстояние, от чего тепло, исходящее от него, больше не согревает меня, пока…я пытаюсь что-то увидеть на его толстовке. Увидеть хоть малейший знак, что же все-таки делать. Мне не нужно все это. Я не готова быть снова убитой.

Перед моим носом щелкают пальцами и, несколько раз моргнув, смотрю вверх.

— Пойдем.

Он берет меня за руку и тянет в сторону, где я только что сидела и читала книгу. Не успеваю что-либо сказать, так как его большие шаги заставляют меня чуть ли не бежать, спотыкаясь. Этот парень готов мне ноги свернуть ради того, чтобы увести, наконец, из этого места. Я уверена, ему здесь настолько скучно, насколько бы ему не хватило побывать минимум час. Захватываю свою сумку и тетрадь с ручкой, попутно запихивая их в сумку, и под требовательным шагом Эрика направляемся на выход. Мельком успеваю заметить, что женщина, следящая за библиотекой, не обращает никакого внимания, пребывая в своем спокойном сне. Эрик был прав. Снова.

Когда оказываемся в коридоре университета, отдергиваю руку, из-за чего Росс останавливается в двух шагах. Он нетерпеливо обращает на меня внимание.

— Куда ты меня ведешь? — сурово уточняю, скрестив руки на груди. Мне не понравилось то, как он силой вытаскивал меня из библиотеки.

— Я хотел с тобой погулять. Это теперь считается чем-то незаконным?

Его идеальная бровь выгибается.

— Возможно, если ты не решил меня закопать. — Обольстительно ему улыбаюсь, хотя внутри меня трепещет самый нескончаемый пожар и негодование. Эти наши с ним перепалки чем-то напоминает парочку влюбленных.

— Плохого ты обо мне мнения, Ханна. — Мое имя парень выделяет с сильным акцентом. Хм, только сейчас я заметила, что его разговор на английском чем-то схож с испанским. — А если мне захотелось тебя убить, то я бы уже давно тебя похитил. Ты не знаешь, каков я бываю коварным, когда злость переполняет меня.

— О, поверь, меня мало это волнует. Я бы сама не отказалась тебя выставить почти голым перед всеми ребятами, которыми ты манипулируешь.

— Я ими не управляю.

— А что ты делаешь? Ешь их на завтрак? — незаурядно поглядываю на него исподлобья, наблюдая, как в его глазах разрастается волна негодования, смеха, растерянности и иронии.

Эрик глубоко вдыхает, что ноздри раздуваются. М-м, кажется, бесить его — мое маленькое зловредное дело.

— Ханна, ты заставляешь меня делать дурацкие поступки…

— Да? Я думала, рыцарство называется благодушием со стороны парня и подвигом, — завоевать сердце прек…

Я не успеваю закончить, как мощное тело Эрика Росса оказывается возле меня, он приседает и перекидывает через плечо. Ахаю. Сумка падает на пол. Большие пальцы опускаются на мои бедра, крепко и даже чересчур больно вонзаясь прямо в кожу. Юбка чуть выше колен задирается, что можно увидеть, какие сегодня я надела трусики… Вовремя я надела ее.

— Эрик! Поставь меня! — мой крик эхом разлетается по коридору, чем больше пугает. Дергаюсь, стараясь выбраться из этого хитрого капкана, но все четно, как и в тот раз. Росс сильнее меня из-за каждодневных тренировок.

— Тише, а то сюда могут прийти преподаватели. — Он шикает на меня, а в ответ в его спину прилетает мой кулак. — Черт, больно же! Ты как дикая кошка.

— Поставь меня, живо! — это больше похоже на приказ, чем предостережение. Что он вытворяет? Он даже подумал о том, что взрослые могут сюда прибежать в любой момент. Чертов Росс!

Дергаюсь, когда грубая рука ударяет меня по правой ягодице. Какая-то тягучая сладость растекается по всему телу, опускаясь все ниже. В то самое место, где влага остается на моих трусиках.

— Будь паинькой, и я тебя опущу, когда доберемся до машины.

Мне удается только фыркнуть на такой «снисходительный» поступок. Рыцарь пожаловал на своем ауди. Боже, прям таю.

На улице из-за подступающей осени оказывается весьма прохладно. Хорошо, что я прихватила свою кожанку в библиотеку и там ее надела, а то меня бы унесли в такую холодину, не позаботившись об здоровье.

Парень все же соизволил опустить меня лишь в тот момент, когда передо мной была