- ...Все чушь несусветная. Могу предположить, что подземный мир существует, в конце концов, во всяком городе есть канализация. Но - чтобы там жили лю-ю-юди... Глупость, ты много фантазируешь...
- Ничего подобного. - Тоном учительницы начальных классов внушала мадмуазель. - Об этом многие говорят. Что якобы там альтернативная цивилизация. Они помогают нам и в случае чего на дадут пропасть. Ну, правда...
- Ага, значит, наша цивилизация не вполне самостоятельная, малые детки в яслях. Обязательно нужно придумать дяденек и тетенек, которые о нас заботятся и нас любят как глупых, но родных чад. Утопия какая-то.
- А вот и не утопия, и не глупость. Ты, наверное, слишком хорошо думаешь о людях. Если бы не препоны, причем, искусственные, человечество давно бы провалилось в тартарары. Взорвало бы себя. Или отравило.
Со спины довольно плотно сложенная девушка показалась мне знакомой. Уж не та ли эта Алена из горсада?.. Не может быть - эта слишком заумно говорит, видно, образованная. Хотелось залететь спереди, увидеть лицо. Но я подумал: а какая разница? У Степы личная жизнь налаживается - уже это приятно.
С вечера выпал снег. Я поступил по-мальчишески: скатал снежок и, прицелившись, кинул в Степину репу. Попал удачно - у него даже шапка слетела. Конечно же, я спрятался за угол, а потому не увидел его реакции. И, сидячи в закутке, я осознал: ежели ничто не остановило меня в моем безрассудном поступке, могущем, к слову, повлиять на ход миссии, значит, уже некому и нечему меня контролировать.
Итак, я абсолютно свободен, ничто и никто меня не удерживает. Вопрос: и что мне с этим делать? Все это, конечно, риторика. Наверное, ОНИ добились своего: мне незачем идти на плоскость, она мне отвратительна. Это и есть свобода? Да они мне просто "царя в голову засунули", перековали мозги. Или - заковали, что ли. По сути, со мной проведена работа того же примерно порядка, какую врачи делают с алкоголиками. Я закодирован от обычной жизни. Но физически-то я действительно свободен и совершенно волен в своих поступках! Где Леша, где Антон? Нет - мы с ними, конечно, встречаемся в бункере, иногда занятно проводим время. Но мы теперь - равны.
Вчера летал над городом просто так, без задания. Было морозно, особо не задержался, но поймал себя на том, что будто я прощаюсь с плоскостью. И ни-ка-ких чувств. Нет, вру: чувство было - когда я вернулся. Я когда-то являлся гусеницей. Попал в кокон, "окуклился". У меня в бункере было много степеней несвободы. Чем для гусеницы был мир? Кормовой базой - не более. Функция только одна: хавать - и пропускать через себя пищу, а мир делился на две части - "съедобное-несъедобное". Личинка в коконе спала и ей представлялись странные грезы: ночные полеты над плоскостью. Левитатор - лишь вспомогательное средство, вроде как костыли. Хочется без всяких устройств и таблеток расправить крылья и наконец вспорхнуть. Весь вопрос - куда. Неужели... а вдруг Аня - такая же часть грез? И что там, за границами кокона?
Когда Аня ко мне приходила в последний (нет - лучше сказать: в крайний) раз, мы приблизительно об этом говорили. Как и всегда почти, она появилась под утро. Я ж теперь всякий раз просыпаясь, в первую руку включаю свет и смотрю: есть, или... На сей раз она начала первой:
- Представляю, как ты здесь себя чувствуешь...
- А как - ты? В смысле, ТАМ... - Парировал я.
- Как и всегда. Сложно, запутанно.
- А ведь признайся: хотела бы, чтобы все - просто и ясно.
- Стремление к идеалу - не грех. Но ведь его нет.
- Греха или идеала?
- Что... а-а-а - шутишь.
- Нет. В последние дни я подозреваю, что идеал таки есть.
- И где же?
- Ну, если применить формальную логику - в центре Земли.
- Не остроумно. Я уже не один раз тебе говорила, что география - лишь средство.
- А цель?
- Всегда одна. Как и у всего живого: бессмертие.
- И что мешает?
- Мы сами. Наши привязанности.
- Но мы же не от себя убегаем.
- Нет. Мы идем к себе. У всех только дорожки разные. Бывает, и кривые.
- Знаешь, что я заметил, Ань...
- Что?
- Как только мы начинаем заговариваться, ты сразу предлагаешь погулять.
- А сейчас - не предложу. Давай говорить.
- Ну, коли так... скажи: а смысл-то - в чем? Ты понимаешь, о чем я.
- В совершенстве. Ты думаешь, наверное, истина сложна и трудна к пониманию. А истина валяется под ногами и мы ее топчем, думая, что есть нечто возвышенное, великое и отдаленное.
- К чему тогда совершенство, если все под ногами?
- Чтобы осознать это.
- Но ты же сама сказала, что идеала, совершенства - нет.
- Да. Иногда мы полагаем именно в этом ключе. Но просто не слышим. Я не говорила о цели как идеале. Я говорила о стремлении к идеалу. Почувствуй разницу. Совершенство - это процесс, а не результат.
- Здорово тебя там подковали.
- Я много читаю. Опять же, размышляю.
- Ну, а учителя, наставники?
- В том смысле, в котором ты говоришь, их ТАМ нет. Но есть книги, природа и жизнь. Это и есть учителя.
- Книги написаны на плоскости.
- Большинство - да. Они и созданы для развлечения тех, кому на плоскости хорошо. Эти сочинения приближают к смерти. Но есть книги, которые писались в иных пространствах. Хотя, их авторы на плоскости и жили.
- А что ты скажешь... про...
- Степу? Он не совершил еще должного числа ошибок, которые суть есть наше достояние.
- Мудрёно. Надо, получается, нарубить дров, чтобы быть удостоенным? Или, что ли, наследить.
- Кому-то - да.
- А тебе?
- Что - мне?
- Вот, я задам вопрос - попробуй ответить некриво.
- Попробую.
- Ты - женщина. Разве тебе не хочется иметь детей, нормальную семью...
- Хочется, конечно. А еще хочется себя познать, сделать что-то полезное для нашей планеты. Жизнь, Сашенька, не состоит из одного только бытового плана. Есть версия, что мы, люди, созданы не только для того, чтобы размножаться. Повторю: мы все хотим победить смерть.
- Ну, и,
