Волну воспоминаний курсанта спугнул чужой, вновь попавший в объектив системы наведения.
— Вон он, вон! — кричал кто — то из курсантов.
— Совсем рядом! — во втором голосе уже слышались нотки паники.
Залп, еще один — безрезультатно. Механоид подбирался все ближе. Еще каких — то пара десятков шагов, и этот кибернетический монстр парой рывков поднимется на крышу канцелярии и начнет планомерною «заготовку полуфабрикатов».
Курсанты продолжали палить, а корд зигзагами двигался в их сторону. Плазмометы разбрасывали ионизированный газ, излучатели опустошали запасы батарей, а люди потихоньку начинали отходить от края крыши. Сначала один, а потом и все остальные курсанты переместились к центру здания, встав спина к спине. Овцы чуяли приближение волка. Послышался грохот удара металла о бетон — чужой забирался по стене. На секунду все стихло…
— Нет, нет, нет, — кто — то из строя причитал себе под нос, будто повторяя мантру. Самое время для молитв.
Корд выскочил из — за края крыши и невероятным прыжком поднялся в воздух. Темно — зеленый силуэт пролетел над головами курсантов, попутно поразив самых нерасторопных из парализатора. Полупрозрачная вуаль силового поля механоида пару раз вспыхнула серебряной паутиной, отразив попадания. Лиловые заряды, вырываясь из автономных турелей чужого, обездвиживали все новые и новые цели. С этим ожившим духом войны могли совладать только опытные бойцы, а не боявшиеся своей собственной тени юнцы. Число здесь не имело значения.
Обездвиженные курсанты стали падать, словно мертвые листья, покрывая псевдопластиковую крышу канцелярии причудливым узором. Винтовки полетели в стороны. Сопротивление захлебнулось, а корд даже не был ранен. Дюжина людей не смогла нанести ему хоть одного сколько — нибудь значимого ранения. Темно — зеленый монстр, броня которого местами была покрыта запекшейся кровью, стал приближаться к Киллиану.
Разрыв пространства сотряс небосвод. Огненная комета загорелась в темнеющем небе бирюзовой планеты, а над ней — где — то между самыми звездами — разворачивались бутоны бушующих энергий. На этот раз флот был готов. Не зря группировка экстренного реагирования была оснащена новейшими, совсем недавно полученными у параменталов гипердвигателями. Они почти успели. Киллиану оставалось лишь жалеть, что это "почти" не настало чуть раньше и не сыграло роли в его судьбе. На него — то у чужого времени хватит. Перед тем как парализатор повернулся в его сторону, Сивар вспомнил кадры хроник, запечатлевшие брошенные на Гее «заготовки» кордов. В системе Эпсилон Индейца, как и на Топазе, механоиды в основном использовали парализаторы, но из тысяч подготовленных к заморозке поселенцев спасти удалось лишь единицы…
Глава 1. Часть 2. Амальгама
Багровое марево заслоняло обзор Киллиана. Пунцовая взвесь, словно тяжёлый туман, окутала сознание медленно приходившего в себя курсанта. Сивар попытался повернуть голову — безрезультатно. Тот же неутешительный итог ждал юношу после попытки поднять руку. Тело не слушалось. Марево не спешило развеиваться, позволяя разглядеть за своей полупрозрачной толщей лишь черную даль. Он понял, что смотрит в небо. На безлунном ночном небосводе Топаза начинали разгораться огненные сполохи. Рыжие, желтые и даже синие бутоны — порождения бушевавшего в космосе сражения — распускали свои кровожадные лепестки. Силам группировки экстренного реагирования все — ещё не удалось подавить сопротивление дредноута.
Его веки пару раз сомкнулись, попытавшись прогнать ржавую пелену. Туман не дрогнул, продолжив закрывать часть обзора. Тягучие мысли медленно наполняли разум. Мозг все — таки начал отходить от забвения и сподобился родить так долго ускользавшую от Киллиана истину: пелена перед его глазами не была чем — то мифическим или потусторонним, все было гораздо прозаичнее — запекшаяся кровь мутной кляксой застыла на забрале брони и мешала курсанту получше разглядеть все детали космической баталии. Покрытие забрала, пожиравшее любые посторонние предметы, затруднявшие обзор обладателя брони, приказало долго жить вместе с остальными системами интеллектуальной защиты. Окно телеметрии и прицел пропали с внутренней стороны лицевого щитка и не желали появляться, игнорируя мысленные команды Киллиана.
Курсант попытался вызвать других членов их горе — отряда по рации, но не смог выдавить из себя и слова — речевой аппарат юноши пал жертвой паралича. В кибер выходить было опасно, а значит, Сивар мог рассчитывать только на свои невеликие силы, которых в данный момент хватало лишь на то, чтобы крутить глазами.
Картина перед его лицом начала меняться. Люминесцентные потолочные панели — судя по слабой пульсации, отдававшие последние крохи запасенной в них энергии — скрыли от мечущегося взгляда курсанта расцветавшее все новыми, совсем не мирными красками небо. Все время, прошедшее с момента выхода из небытия, паралич мешал Киллиану понять, что его тащат по земле. Легкая искра боли пронзила живот. Где — то в глубинах его организма поднималась волна чувств. Медленно и неуклонно поток ощущений, порожденный неизвестным импульсом, возвращал тело к жизни. Вместе с чувствительностью пришла и боль. Звенящая, тысячью игл впивавшаяся в разум, она кричала о ранении, которое затронуло низ живота и бедро. Мышцы начинали слушаться.
Многоголосый вой боли моментально стих и умчался в глубины сознания, стоило Киллиану чуть приподнять голову. Тело курсанта оцепенело, забыв о ранах. Страх — лучшее обезболивающее. Его взгляд уперся в металлическую спину механоида, который и тащил его все это время. Чужой отпустил ногу Сивара и развернулся. Темно зеленые пластины брони сменились треугольной мордой. Небольшие дышла в районе шеи с шумом втянули воздух. Желтые окуляры кибернетических глаз слегка подрагивали. Корд приблизил голову Сивара к себе, сдернул монокристалл забрала, обнажив лицо курсанта, и заговорил. Генератор речи перевел треск чужого на язык людей. Перевод был настолько хорош, что Сивар смог различить нотки иронии, проскочившие в речи инопланетянина. Корд задал всего один вопрос:
— Пообщаемся?
Чужой легко, как букашку, подхватил Сивара и усадил в металлическое кресло. Курсант, словно кролик, попавший в гипнотические силки змеи, не мог отвести взгляд в сторону, а вот другие органы его чувств начинали бить тревогу. Мерзкий запах разложения пронизывал все окружающее пространство, порождая самые немыслимые гипотезы своего
