— И ещё одно… Файл от Либерти. Ты можешь мне его отправить, — голос Эпоса начал тонуть в помехах, — хочу посмотреть.
— Простите, сэр. Я с трудом принимаю даже звуковой сигнал и не смогу отправить файлы.
Райберг на секунду замолчал, а потом сухо бросил:
— Открой его…
Часть обзорного экрана заполнило изображение. В небольшом кожаном кресле сидела девушка, из рук которой все норовил выскочить непослушный малыш. Девушка заговорила:
— Привет, пап. Мать говорит, что все это напрасно. Говорит, что ты это никогда не услышишь… Плевать. Меня зовут Надежда и, — девушка журчисто засмеялась, — я очень хочу, чтобы этот неслух узнал своего дедушку. Его тоже зовут Айзек.
— Киллиан, опиши, опиши мне их, — Голос Эпоса дрожал.
Киллиан не хотел говорить, не хотел описывать… Он хотел кричать. Кричать от несправедливости, что заставила этого человека умирать. Айзек сделал свою работу до конца, до последнего был верен своей цели. Он хотел защитить человечество. Сам того не зная, он хотел защитить их.
— Она… Ваша дочь похожа на госпожу Либерти: зелёные глаза, пепельные волосы, прямой нос. А мальчик…
— Ну.
— Мальчик, наверное, в отца. Светло — карие глаза, каштановые волосы, — Киллиан невольно улыбнулся, — такой серьезный. Все норовит вырваться из рук…
— Надеюсь, на меня не будет похо…
Связь оборвалась. Треск помех похоронил голос Эпоса.
— Айзек, Айзек…
— Нас преследуют, сэр. Четыре корабля кордов. Попытаюсь оторваться в ближайшем скоплении астероидов.
Дредноут уже давно пропал с обзорного экрана. Серебряный наконечник мчался прочь от последнего пристанища Эпоса, разгоняя тьму и холод космических просторов. Красный диск Марса остался где — то позади. Вергилий несся в сторону Солнца. Черные трезубцы продолжали сокращать дистанцию… А Киллиану было плевать. Он все кричал и кричал:
— Айзек! Айзек! Айзек!
Корабль тряхнуло. Обзорный экран закрутило. Черная бездна космоса и редкие астероиды вместе со звёздами завертелись в мрачном калейдоскопе.
— Попадание в шлюзовой отсек, заращиваю повреждения. Ухожу к скоплению астероидов.
Полет корабля стабилизировался. Изображение на экране замерло. Мрачные, чуть подсвеченные блеклыми лучами Солнца голыши начали проплывать в опасной близости от Вергилия. Корабль вошёл в пояс астероидов. Пояс астероидов, расположенный между Венерой и Марсом. Пояс астероидов, которого не было ещё сорок лет назад. Мысль — триггер мелькнула в голове Сивара, активировав законсервированную в его разуме информацию. Видения замелькали перед глазами, принеся с собой боль. Привычный зуд, оповещающий о начале переработки перманентной памяти, сменился двумя огненными вспышками. Сразу два пласта информации — последние данные законсервированные в модуле памяти Сивара — начали подменять собой реальность, раздирая его мозг. Черные глыбы астероидов — холодные могильные плиты, напрочь лишенные жизни — заменил лазурный эллипсоид планеты. Он увидел Землю… Увидел ее последний день.
Боль продолжала рвать его разум, но уже тише. Сознание Сивара превращалось в лёд. Образы прошлого, такого реального и одновременно невыносимо далекого, затопили его помыслы стужей. Холодом предчувствия. Лазурные океаны, жаркие пустыни и бесконечные тропические леса, бескрайние степи, величественные озера и жемчужины стеклянных городов, жёлтые хребты гор и нити рек — все это горело жизнью, озаряя безбрежную гладь космоса своим сиянием, разгоняя бесконечный мрак…
Он знал, что должен был увидеть, что должен был пережить, но не мог даже представить, что это будет настолько… настолько тяжело. Все, что он видел, уже давно мертво — планета, прошлое человечества, его грезы, его совесть. Они умерли здесь — в доме рода людского, оставив вид без тысяч лет морального совершенствования, бросив людей во власть инстинктов. Киллиан смотрел, как смерть родины сводит расу с ума, оставляя людям лишь ненависть и злобу, бросая человечество на склон огромного кратера, где пахнет серой и жженой плотью. Он смотрел, как жизнь целой расы превращается в бесконечное путешествие по кругам Ада — жизнь без прошлого, жизнь без грез… Выживание.
Боль окончательно стихла, переродившись в голос. Второй фрагмент памяти, выходивший из консервации, заговорил с Киллианом. Спокойный мужской голос стал панихидой, провожавшей в последний путь дом людей.
— Десятый день штурма Назгайры. Финальный отчёт. Говорит старший мемор штурмового подразделения флота… — голос оборвался, уступив дорогу образам. Покой Земли был нарушен. Обогнув недотрогу Луну, на орбиту планеты вышел коалиционный флот чужих. Сотни космических кораблей облепили Землю, готовясь к атаке. Серебряные спирали линкоров нзоргов расправили лепестки лазерных установок — мощнейших в рукаве Ориона.
Треугольные авианосцы Безымянных, побратимов личинок с Назгайры, выпустили из своего лона тучи истребителей. Хищная мелочь тут же принялась атаковать стартующие с поверхности планеты корабли — никто не должен был бежать. Тяжеловозы Пэлксов, разумных земноводных с Проциона В, распушили сверхмассивные РЭБ — установки, подавляя планетарную защиту. Толстопузые бомбардировщики Крэсс готовились залить планету огнем. Орбитальных станции людей уже горели, огненным дождем опускаясь в атмосферу. Сияющие болиды несли послание чужих. Темную весть, состоящую из одного слова: «Смерть.»
Голос неизвестного мемора вновь вспыхнул в разуме Сивара.
— Мне удалось восстановить хронологию планирования атаки на Землю. Выяснилась причина агрессии со стороны коалиции чужих. Люди должны знать.
Комбинированный флот четырех рас готовился к расправе. Четырех рас, которые совсем скоро сгинут в огне людской мести. Рас, которые сожрет пламя Возмездие. От них не останется и следа. Их планеты окутают синие вспышки нейтронных бомб. Технология Грядущих, принесённая на борту Вергилия из центра галактики, сотрет все следы их существования. Их флот погибнет, а космические колонии будут вырезаны под чистую. Им не дадут права на капитуляцию. Только смерть.
Лепестки лазерных установок вспыхивают алым. Энергия накоплена. Нзорги медлят. Первыми атакуют бомбардировщики. Крутобокие корабли Крэсс скидывают защиту с артиллерийских установок. Следует залп. Тысячи снарядов устремляются к планете, чтобы в нескольких сотнях метров над поверхность распуститься бутонами термоядерных взрывов. Равномерно, континент за континентом, огонь чужих пожирает планету. Тысячи ядерных грибов распахивают небо, расшвыривая облака. Земля горит.
Киллан услышал крик. Тот самый крик, о котором говорила Либерти. Крик планеты. Крик расы, гибнущей в радиоактивных лучах Армагеддона. Крик человечества, потерявшего свое «Я».
Этот крик — мольба миллиардов, накатывает на Киллиан, роняя на пол. Заливая его сознание ненавистью…
Он готов жечь. Он готов убивать. Он готов мстить. Нзорги, Безымянные, корды, алиумы — какая разница? Все они должны гореть. Все они должны поплатиться. Крик пронизывает его душу, забирая последние капли сострадания, что ещё мерцали на самом дне его души. Черный яд гипера заменил все его естество. Его сердце, его разум цепенеют в объятиях холода.
Корабль тряхнуло. На секунду видение сгинуло впустив в сознание Сивара реальность. Черные глыбы астероидов — угли, оставшиеся от сгоревшей Земли — пролетали мимо.
— Критические повреждения. Двигатель нестабилен. Преследование продолжается, — Вергилий тараторил, растеряв всю свою человечность. Никаких эмоций. Никаких страхов. Иллюзия разумности спала, оголив алгоритмы мышления машины. — Сэр, есть последний шанс спастись. Спасти вас.
— Плевать, — Киллиан нырнул в
