— Я — Хранитель Сердца Воды, — торжественно изрёк писающий мужчина.
— Что? — Боргента потушила огонь и опустила кинжал. — А... А что ты тогда тут делаешь? Вукт, вообще-то, вон туда пошёл. К тебе...
— Я видел, — кивнул мужчина. — Они там вдвоём с магом Огня, который вообще ничегошеньки не понимает. Сражаются... С превосходящими силами соперников. — Последнюю фразу он произнёс с таким выражением, будто рассказывал сказку детям, изо всех сил стараясь их увлечь.
— И... они — погибнут? — Голос изменил Боргенте, она едва прошептала вопрос.
Мужчина пожал водными плечами:
— Я пока не решил. Нас всех создавали, чтобы хранить Сердца вечно. Мы — посредники между людьми и Стихиями. И вот теперь... Мы все теперь должны закончиться, предать свои миссии. Да все уже предали, кроме меня. Я потому и решил убежать от этих, — махнул он рукой в сторону гор, — и поговорить с тобой. Половина из них считают тебя умной и доброй, а другая половина — скучной и упрямой. Вот скажи мне, как бы ты поступила?
— Я? Ну, первым делом, я бы не стала мочиться на глазах у девушки!
Голос Боргенты окреп. В сердце вернулась какая-то нелогичная уверенность. «Считают умной и доброй...». Вряд ли это Вукт, для него она — скорее скучная и упрямая.
— Понял, — кивнул мужчина и рубанул рукой по струе. Отсёк её. Остался торчать кусок сантиметров двадцати длиной. — Только я не мочился. Я так существую.
Отсечённая струя изменила траекторию и превратилась в фонтан, который бил с земли до самого острова. Полюбовавшись им, мужчина заметил:
— Люблю состоять из проточной воды. Неописуемое ощущение свежести. Так что мне сделать? Ты скучная и добрая, ума с упрямством не занимать. Найди простое и доброе решение, которое мне будет понятно.
— Первым делом — нужен лёд, — сказала Боргента, стараясь не думать о том, почему это существо даёт ей возможность решать. — Алмосая умирает, мы должны сбить жар.
— Ну так чего же мы ждём? — развёл руками хранитель. — Веди меня!
Рука Алмосаи была уже туго перевязана, однако её всё ещё трясло. Бледное лицо осунулось, черты заострились.
— Ты принесла лёд? — спросила Ниитлис, поспешно поднимаясь с постели, будто боялась, что её отругают за то, что позволила себе присесть на постель мага.
— Что-то принесла... — пробормотала Боргента.
Ниитлис, увидев, кто стоит рядом с ней, вскрикнув, отшатнулась. А хранитель по-хозяйски вошёл в спальню, осмотрелся. Кажется, ему понравилось. Он, хлюпая босыми водными ногами, приблизился к кровати и наклонился над Алмосаей.
— А, — сказал он. — Силы потратила. Тело пытается восполнить — и умирает. Спустили мёртвую кровь, дали ей выжить, молодцы. Но теперь, без этой крови, она опять умирает. Печать высасывает её силы.
— Ты можешь что-то сделать, или нет? — крикнула Боргента.
— Может ли вода прибавить сил?
— Да?
— Да.
Хранитель, не дожидаясь повторного приглашения, отбросил покрывало с двух Воздушных магинь. Боргента заметила, что для этого ему пришлось сделать руки ледяными, иначе они просто впитались бы в ткань.
— Прими меня, женщина! — заорал хранитель и вдруг бросился на Алмосаю.
Боргента дёрнулась. Выглядело всё ровно так, будто он собирался изнасиловать женщину. И торчащий из соответствующего места кусок струи только усугублял впечатление.
Хранитель упал на Алмосаю и перестал существовать, как мужчина. Зато Алмосая, вскрикнув, резко села, вымокшая с ног до головы.
— В-вы что? — слабым голосом произнесла она. — З-з-зачем обливаетесь? Холодно ведь!
У неё застучали зубы. Боргента, не сдержав радостного вопля, бросилась к ней, обняла. Алмосая судорожно вцепилась в неё, пытаясь согреться. Вода была ледяная.
— У нас получилось? — прошептала Алмосая, стуча зубами. — Что т-там с Сердцем?
Стоило ей спросить, как снаружи послышался крик:
— Эгей! Я тут. С Сердцем!
Ниитлис подошла к окну, повернулась к Боргенте и молча указала на окно пальцем. Боргента отстранилась от Алмосаи и выпрямилась.
За окном стоял всё тот же водяной человек, хранитель, и всё так же бесстыдно мочился с края острова. Правда, уже с другого края. Увидев Боргенту, он помахал ей рукой. Боргента открыла окно.
— Спасибо! — крикнула она.
— Не за что, мне тоже было приятно! — ответил хранитель. — Теперь я могу убить твоих друзей, и мы квиты?
— Что? — Боргента едва не вывалилась из окна. — О чём ты говоришь?
— Я ведь тоже хочу жить. Смотри, как мне это нравится. — Хранитель поиграл струёй с грацией матёрого извращенца. — Я спас твою подругу от верной смерти. Спаси меня!
— Да почему ты вообще ко мне с этим обращаешься? Я — маг Земли! Ну, Огня. Ты должен говорить с Вуктом!
— Да потому, — заорал хранитель, — что Вукт вообще не думает! Никогда! Он простой, как ледышка, и волны шепчут ему верные ответы! Поэтому он отгадал загадку. Поэтому он уже прошёл испытание!
— Прошёл? — переспросила Боргента.
— Да! Я нашёл у него в сердце единственную неприязнь — к его союзнику. И потребовал убить его. А он — отказался! И союзник не стал его убивать. Они оба прошли испытание. Огонь и Вода объединились. И я теперь что — обязан отдать ему Сердце?!
— Вообще-то — да! — крикнула Боргента, вдарив кулаками по подоконнику.
— Да, обязан! — топнул ногой хранитель. — Ну и что? Я — Вода! Я нахожу любую щёлочку, чтобы в неё просочиться. Раз уж вас тут столько разных — я решил обратиться к тебе. Представь, что я — твой сын. Ну и что мне делать?!
Боргента несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Услышала, как на кровати зашевелилась Акади и сонным голосом поинтересовалась, что происходит.
— У меня есть дочь, — сказала Боргента, нехотя выталкивая слова наружу. — И она... ради того, чтобы спасти мир... согласилась...
Хранитель издал громкий стон:
— Да-а-а, точно, как я могу не знать! Действительно, дочь есть. Я думал сыграть на твоих материнских чувствах, перенести их на себя. А что в итоге? Твоё сердце смягчилось к Натсэ и приоткрылось для Ниитлис, ты перестала их винить в случившемся и готова обречь на смерть меня. О, горе! О, горе!
Несмотря на всю абсурдность ситуации, комок подкатил к горлу.
— Прости! — сказала Боргента. — Люди создали тебя. Люди создали всё это... Но, кажется, люди страшно ошиблись. И если теперь не исправить ошибку — мир перестанет существовать. Даже Стихии перестанут существовать. Пусть ты умрёшь, но Стихия останется. Пусть без сознания...
—
