Вукт не был рыцарем, как он с горечью признался. Не был он даже боевым магом — обучался в обычной, хоть и элитной академии. Драться умел, но — с людьми, а не с ледяными великанами. Практически то же самое мог о себе сказать и Миша. Но у него хотя бы меч был, слава Мортегару.

Умирать не хотелось никому, поэтому стратегию родили быстро, почти не обсуждая, на каком-то полутелепатическом уровне внезапно проснувшегося душевного родства. Вукт, как наиболее подвижный и быстрый, провоцировал рыцаря и уклонялся от его удара, а Миша в этот момент бил своим цельнометаллическим мечом, от рукоятки которого пальцы уже стали совершенно бесчувственными.

Первый рыцарь попал в ловушку так, будто с ним это тоже обсуждалось и согласовывалось. Вукт дёрнулся на него, потом резко ушёл вниз, поднырнув под ледяной меч, и тут Миша нанёс свой удар.

Он не стал пробовать и примеряться, просто лупанул со всей силы, морально готовый к тому, что ничего не выйдет, меч отскочит, на ледяной руке останется лишь царапина.

Однако лезвие на удивление легко прошло сквозь толщу льда, будто не просто рубило, а плавило. Рука с ледяным мечом упала на снежный наст. Рыцарь наклонил голову, будто силясь понять, что, собственно, случилось.

— Давай! — крикнул Вукт, и Миша вышел из ступора быстрее противника.

Вукт сзади рухнул рыцарю под колени, а Миша, без разгона, но с огромным усилием ударил его плечом в корпус. Рыцарь безмолвно взмахнул оставшейся рукой и, перевалившись через Вукта, полетел с обрыва.

— Да! — Вукт подпрыгнул, глаза у него сияли. — Мы — лучшая в мире команда, мужик. Огонь и Вода. Пока Вода затягивает в свои пучины, заставляя бороться с собой, налетает Огонь и сжигает!

— Это точно, — кивнул Миша, правда, без особого энтузиазма.

Остальные истуканы-рыцари, тормознувшие было, чтоб посмотреть первый бой, пришли в движение. Их было десятка два, но они тут же раздвоились.

— Как думаешь, — с тоской сказал Миша, — у них у всех один и тот же баг, или они — самообучаемые?

Смерть, такая близкая и неизбежная, почему-то не тревожила его сейчас так, как замёрзшие руки. Вот почему рукавицы не взял? На Вукта посмотрел? Нечего на других смотреть, блин! Даже если сейчас победить все эти полчища. Потом — ещё домой сколько ехать. А что если вообще руки ампутировать придётся? Мороз-то не детский!

— Эй, парни! — заорал Вукт. — Нам просто нужно забрать Сердце! Хранитель, я к тебе обращаюсь! Я знаю, что ты должен читать в наших душах, а значит, знаешь, что происходит! Если вся Вода не встанет на нашу сторону, Огонь подчинит все Стихии, разобьёт их поодиночке и...

— Огонь!

Миша вздрогнул. Это было первое слово, произнесённое здесь кем-то, кроме них двоих, и произнесли его все рыцари одновременно. Если голоса могли быть ледяными, то эти — определённо были.

— Э-э... да! — воскликнул Вукт, немного приободрившись от обратной связи.

— С тобой — Огонь, — уточнили рыцари.

Они вновь остановились, держа перед собой мечи, как назгулы в фильме, прежде чем порешить спящих хоббитов.

— Этот, что ли? — Вукт большим пальцем указал на Мишу. — Не, это — нормальный Огонь, он — свой, он из клана Мортегара.

Миша приподнял меч, попытавшись изобразить нечто вроде приветствия. Диалог, кажется, начал налаживаться, надо бы дружелюбие проявить, что ли. Эх, жаль хрустальных бус нету, может, рыцарям бы понравились...

— Ты — маг Воды, — прогремели ледяные рыцари. — Ты говоришь, что бьёшься с Огнём. И говоришь, что доверяешь Огню.

Настала тишина. Рыцари не задали вопроса, но явно ждали ответ. Вукт шумно сглотнул, ещё раз покосился на Мишу и вполголоса ответил:

— Я доверяю Мортегару.

— Уничтожь Огонь — и получишь Сердце.

Один из рыцарей бросил ледяной меч, и тот упал к ногам Вукта. Миша напрягся. То, что им не одолеть всю эту толпу, было ясно, как день. Однако Вукту дают шанс не только выжить, но и выполнить миссию. Для этого всего-то надо — убить его, Мишу. Вот и оружие есть...

Вукт наклонился за мечом. Медленно, будто нехотя.

Миша заметил, что его собственная рука поднимает металлический меч, лезвие которого сдержанно блестит на солнце, каким-то особенным, глубоким и спокойным блеском, свойственным оружию.

Сердце заколотилось часто-часто, даже холод куда-то отступил, вернулась чувствительность пальцев, и Миша пошевелил ими на рукоятке, перехватил поудобнее. Вопрос жизни и смерти. Чего тут думать?! Рубануть его сейчас, пока он беззащитен, пока он глупо подставляет шею!

Что потом?.. Да какая разница, что потом! Решаем проблемы по одной, пока не столкнёмся с неразрешимой. Сейчас Вукт поднимет меч и вонзит его Мише в живот. Потому что тут у всех на кону важные вещи. Где-то там — драконы на Материк напали, какое-то Сердце всем позарез нужно. А он, Миша, кто такой вообще? Хрень какая-то, по ошибке свалившаяся в этот мир. Жертва обстоятельств и собственной дурости. Но почему он обязан безмолвно умирать от руки человека, которого едва знает, который его оскорблял, дразнил и с самого начала обещал сожрать с солью? Один удар — и от этой смерти он сбежит!

Пальцы Вукта коснулись ледяной рукояти, обхватили её. Миша поднял своё оружие ещё выше. Набрал воздуха в грудь, приготовился...

И вдруг вспомнил бой с драконами на острове. Вспомнил этого чёртова Мортегара, в которого тут все так верили. Как он стоял, сложив руки на груди, и бесстрашно руководил сражением, в котором не мог победить при всём желании. Каждое его слово в тот момент было законом. Каждому его жесту — подчинялись.

Почему-то пришла в голову мысль, которая Мишу разозлила: «А как бы Мортегар поступил?». Вряд ли ударил бы соратника исподтишка. Вступил в честный бой? Возможно... А ещё так же возможно — позволил бы себя убить. Если так надо. Если на другой чаше весов — весь мир.

Но это ведь чужой мир!

Но разве он не сам выбрал этот мир? Не сам сбежал прочь из своего? Может, это и есть расплата за бегство?

Он упустил момент. Вукт выпрямился, держа здоровенный ледяной меч двумя руками. Не глядя на Мишу, сделал несколько пробных взмахов.

— Убей его, — повторили приказ рыцари.

Миша задержал дыхание. А Вукт встал в боевую стойку и улыбнулся рыцарям:

— Не-а.

***

— Кому умереть сейчас, кому немного погодя — какая, в сущности, разница? — рассуждал водный мужчина, поигрывая струёй. — Люди мимолётны по природе своей. Через миллион лет — кому будет дело до того, прожил человек на пятьдесят лет больше, или меньше? Капля в море...

— Кто ты такой?! — повторила вопрос Боргента