В тот миг, когда я поравнялся со Стариком, грянул взрыв. Ещё одна буря огня пополам с белой энергией.
Меня отшвырнуло назад. Я ударился спиной о землю, меня вмяло на метр в глубину, но то ли Пятая Стихия вовремя сжалилась, то ли Натсэ успела подсуетиться, а может, Маленькая Талли — не знаю, но я ничего не сломал и даже не сильно ушибся. Тут же вскочил на ноги, тяжело дыша.
На лицо упали робкие капли дождя. Они быстро обрели уверенность, и хлынул ливень, скрыв всё в радиусе больше полутора метров. Но я успел заметить, что, во-первых, Дракона и стихиалей больше нет, а во-вторых, Старик лежит в десятке шагов от меня, рядом со сломанным в трёх местах посохом.
Я бросился к нему. Раскисшая земля скользила, будто не хотела пускать. Дождь лупил по коже и, казалось, вот-вот начнёт её резать, но я даже не подумал унять его магией. Почему-то казалось правильным, что — дождь. Он лился и будто приносил какое-то очищение.
Упав на колени возле Старика, я наклонился к нему, услышал судорожное дыхание.
— Куда ж ты полез? — простонал я. — Сам же говорил — вы не воины!
— Никто не воин, пока не начнётся война, Мортегар, — сипло ответил Старик, и я едва слышал его за шумом дождя. — Хотя бы я прогнал его. Скажи... Скажи, что я был прав.
— Ты был прав, — обречённо сказал я.
Дождь внезапно перестал литься, остался лишь звук. Я поднял голову. Они подошли все втроём. Авелла сотворила воздушный «зонтик» над нами. Я не стал с ней спорить. Все молча, с изумлением смотрели на умирающего старика. Они-то все видели его впервые в жизни.
— Корабль, — шепнул он.
— Что? — Я наклонился ближе. Расслышать слова Старика было уже почти невозможно. Глаза его начали закатываться.
— Ты просил... корабль... Сиектян... Он там, где будет его сердце, Мортегар.
— Что?! Какое ещё сердце у корабля? Неужели хоть сейчас нельзя без загадок?!
Но я кричал на мертвеца. Последний выдох Старика растворился в воздухе. На миг его тело окутало белое сияние. Потом оно отделилось — бесформенное, яркое — и полетело вверх. Легко преодолело «зонтик» Авеллы и устремилось в небо. Мы все провожали его взглядами.
Когда сияние достигло туч, кажется, произошло столкновение. По тучам разбежались белые разряды, и тучи начали расходиться. Так быстро, как будто в разные стороны одновременно начали дуть целые ураганы.
Дождь прекратился. Мы стояли и смотрели на чистое, будто свежевымытое солнце, которое всё это время спокойно светило, не ведая, должно быть, что произошло под покровом туч.
— Куда он исчез? — спросила Авелла. — Яргар?
— Вряд ли, — сказала Натсэ. — Готова поставить дилс против сундука с солсами — он уже на Материке.
Её слова тут же обрели подтверждение. Перед глазами вспыхнуло телеграфное сообщение от Лореотиса:
ЛОРЕОТИС: Главный здесь. Защиты нет. Прощай.
Глава 62
Ниитлис держала Алмосаю за левую руку и считала пульс, пока с правой руки текла кровь в подставленный Боргентой таз. Казалось, это длится уже целую вечность. Казалось, Алмосая уже должна умереть. Логика подсказывала, что на самом деле прошло, наверное, меньше минуты, и крови вылилось не так много, просто это — кровь, и потому страшно. Но логика сидела где-то глубоко и не могла докричаться до колотящегося в панике сердца.
— Лёд, — сказала Ниитлис.
— Что? — Боргента сама едва услышала свой голос.
— Лёд, снег — что-то холодное. Быстрее. Нужно сбить ей жар.
Боргента вновь выбежала из спальни. Выскочив на улицу, огляделась. Небо, как назло, было чистейшим, и на остров не упало ни снежинки. Казалось злой насмешкой: такой холод, а снега — нет! Вернее, он есть, но там, внизу, далеко и недостижимо. Вукт бы легко доставил его сюда. Любой Воздушный маг — тоже. Но все, кто мог что-то делать, либо сражались в других местах, либо лежали при смерти. Оставалась только она.
Вспомнив про ледяную дорогу, Боргента побежала вокруг дома. «Горка», по которой уехали Вукт и Моингран, никуда не делась, всё так же тянулась, соединяя остров с землёй. Упав перед ней на колени, Боргента сотворила из земли камень и ударила прозрачный лёд.
Первый удар прошёл бесследно, только рука вспыхнула болью, будто чуждая Стихия обиделась на нападение.
— Слушай, если бы я могла попросить так, чтобы ты меня понимала — я бы попросила, — прошептала Боргента. — Но у меня только две печати, так что...
Она размахнулась и ударила вновь — с тем же результатом. Разум хотел увидеть белые трещины на безупречно гладком льду. Хотел увидеть так сильно, что глаза почти видели их, но в действительности лёд оставался гладким, ровным, безупречным, неуничтожимым.
— Несправедливо, да? — спросил чей-то голос сзади.
Боргента подпрыгнула, как ей показалось, не меньше, чем на метр в высоту. На лету развернулась. Не успела даже подумать, какие заклинания использует. В левой руке загорелся огонь, в правой появился каменный кинжал.
Новый Ранг Земли: 6. Текущая сила: 204. Пиковая сила — 300
Новый Ранг Огня: 3. Текущая сила: 107. Пиковая сила — 450
Если бы могла — она бы удивилась тому, как мигом, в один прыжок одолела сразу два магических барьера, через которые не могла перебраться никакими тренировками. Однако удивиться этому она просто не сумела, потому что перед ней стоял водяной человек.
Это был мужчина, состоящий из воды, почти прозрачный, но ясно видимый на фоне ярко-синего неба. Он стоял на краю острова, уперев водные руки в водные бока, и задумчиво смотрел перед собой водными глазами. Он был голым, но его это нисколько не смущало. Напротив, он был настолько расслаблен и естественен, насколько это вообще возможно. Из того места, где у настоящих мужчин находится мужской признак, у него вырывалась струя воды и, описывая в воздухе красивую, искрящуюся на солнце дугу, бесшумно падала вниз. Только вот почему-то казалось, что течение идёт наоборот. Что струя поднимается снизу — и втыкается водяному мужчине в причинное место.
— Несправедливо, — мягким, журчащим голосом повторил мужчина, — когда между человеком и Стихией встаёт магия.
— Ты кто такой? — спросила Боргента, глядя на внезапного визитёра широко раскрытыми глазами.
Он глубоко вздохнул, поднял голову и окинул взглядом небо. Потом зачем-то повилял бёдрами, заставляя струю плясать и выписывать вензеля в воздухе.
— Ну как тебе сказать...
***
«Наверное, это хорошо, — думал Миша, отрубая ледяному рыцарю руку. — Хорошо, что первый настоящий бой — не с людьми. Фиг его знает, сумел бы я вот так же
