12. Жестокий урок Деяны

Я очнулась от того, что плыла по воздуху. Открыла глаза: нет, просто меня опять несут. Так и ходить скоро разучусь. Привыкну — то верхом, то на руках. Присмотрелась к очередному носильщику. О, это тот, кто хотел, чтобы я на нём покаталась! Ну вот и сбылись мечты идиота. Носильщик увидел, что я проснулась и… покраснел. Боги! Это ему что — стыдно стало? Ну и хорошо, не придется ругаться. Пусть несет.

Насчёт идиота… Это когда Симон подвёз меня к таверне. Там как раз весь отряд собрался. Все, конечно, как всегда, рты разинули. А один, как раз этот, поганенько так ухмыльнулся:

— Эй, Симон, она теперь переходящий приз? А ей можно на мне покатается?.. — яр Смиран зло посмотрел на него. Стоящий рядом рос лягнул остряка, а Харвик дал подзатыльник. Смешки сразу прекратились. Идиот, ожидаемо, отлетел к стенке. Почему — ожидаемо? А вы представьте, что немелкий такой коняга пнул вас даже не копытом, а просто коленом. Вспоминая этот момент я вспомнила и о другом.

— Канлок! Где он, что с ним? Он… — я завертелась и носильщик чуть не выронил меня.

— С ним всё в порядке, ода. Он пока в ратуше. А вас велел отнести в таверну и уложить спать.

— Он правда сам так сказал? Значит, он очнулся? У меня все получилось?

— Правда, правда, — прозвучал голос рядом. Я повернула голову и увидела Харвика. — Обо всем остальном поговорим утром. А сейчас — спать. Иначе командир с меня шкуру сдерет.

Я блаженно улыбаясь на руках идиота вплыла в комнату и очутилась в постели.

Ночью меня опять мучил кошмар. Только в этот раз за мной по всему лесу гонялись разъяренные велиары, а не мелкие костлявые уродцы. Кровь стекала ручейками с их длинных, длиннее обычного, клыков и когтей. Они уже не были людьми, хотя какие-то человеческие черты их облика остались. Но глаза светились яростным огнем. Ты забрала его у нас, выли они, отдай. Отдай или ты будешь вместо него. На болотной кочке сидел и хихикал отвратительного вида маленький лесовичок, а его волосы расчесывала пузырчатая жаба с человеческими глазами. Оба они смотрели, как я мечусь из стороны в сторону, и хихикали. За всей этой вакханалией молча наблюдала удивительно красивая женщина. Она парила над землей с колчаном со стрелами за спиной и огромным луком в руке. Странная одежда была на ней. Черное с красными разводами, похожими на языки пламени, платье, а поверх — длинная кольчуга из мелких золотистых пластин. На голове — шлем в виде какого-то зверька с пушистым хвостом, спускающимся на одно плечо. Она равнодушно смотрела на меня и произносила: «За все надо платить. За зло и добро. Всё имеет свою цену…»

Я кричала от ужаса и беспредельного страха, когда, наконец, красный дракон не выдернул меня своими когтями из этого кошмарного места. С облегчением повернула к нему голову. Но он презрительно отвернулся и прорычал: «А теперь лети и помни», и швырнул в сторону. Паника плотно захватила меня в свои цепкие лапки. Я беспорядочно и бессмысленно пыталась схватиться за воздух клубящийся серыми сгустками вокруг меня. В какой-то момент уцепилась за тонкую ниточку и думала, что спасена, но она оборвалась… Я камнем полетела вниз. «Ты не можешь, ты не можешь» — хохотал дракон, ему вторила золотисто-красная Богиня.

Мокрая от пота, с выпученными глазами, как рыба выброшенная на берег, я очнулась от очередного кошмара.

— Ода, ода, что с тобой? Ты здорова, в порядке? — настойчиво звал меня голос.

«…и как хмельной транжир, сполна за все плачу: слезами и стыдом, обидою и боем,

потерями, сумой, битком набитой горем.» — шептала я, сидя и раскачиваясь из стороны в сторону.

Меня осторожно обняли за плечи. Человеческое тепло и участие сотворили своё благое дело — я пришла в себя.

— Возьми, выпей. Это просто сон, страшный сон. Всё пройдет. Боль уйдет, и беды тоже уйдут. Ты сильная, справишься, — с сочувствием произнес мой визави, сидя на корточках и подавая стакан с какой-то бурдой. — Это отвар для восстановления сил.

Я с благодарностью приняла из рук Харвика, это был он, сомнительную жидкость и выпила.

Ночной кошмар отступил.

В столовой комнате меня ждал весь отряд. Люди сидели за двумя столами, а росы и таврос стояли за окнами, переговариваясь с сослуживцами. Было еще утро и народ не начал собираться, поэтому в харчевне наша сборная команда была в одиночестве. Если не считать хозяина и служанку. Одежда на мне была в ужасающем состоянии, но больше у меня с собой ничего не было. Волосы и лицо я привела в нормальное состояние, хотя круги под глазами еще остались.

Все замолчали когда я спускалась. Я уселась на свободное место и с вымученной улыбкой поздоровалась.

— Как ты себя чувствуешь, девочка? — Симон с тревогой смотрел на меня. — Тебя мучили кошмары?

— За всё надо платить, как сказала одна знакомая Богиня. Это моя плата за дар.

— Ты знакома с Богиней? — за столом возникла небольшая паника.

— Знакома. Заочно. Она поучает меня по ночам. Учит быть милосердной и нравственной. Охотница с глазами цвета листвы и медными волосами.

— Деяна-охотница, — с трепетом и благоговением прошептали воины. — Ты великая веда, если тебя учит такая Богиня.

Остатки тяжелого сна слетели с меня. Действительно, учит. — Поучайте лучше ваших паучат, — пробормотала я вслед за Буратино, — особенно такими методами.

А вслух добавила, что пока меня только ругают, как отвратительную ученицу. Тут до всех дошло, что большая часть