А голова так и продолжала раскалываться, сильно же я ударилась. Вспомнила, как тетушка в детстве лечила мои болячки, жаль, что её сейчас рядом нет. Я подтянула колени к груди, положила на них голову, обхватила её ладонями и тихонько зашептала: «У киски не боли, у собачки не боли и у Славки заживи». Тетя еще и так приговаривала: «Ой, Купала, ты приди, с омовеньем помоги, смой бранливые слова, не болит пусть голова». Но при этом еще вода нужна, а её тут и в помине нет.
— Это у тебя заговор такой что ли? Никогда раньше такого не слышал, — пропищал рядом тонкий голосок.
Я резко вскинула голову и вскочила на ноги, передо мной стояло что-то: мужичок — не мужичок, мальчик — не мальчик, не понять кто или что. Маленький — мне по колено, лохматый — волосы в разные стороны торчат, зеленого цвета, словно молодая трава весной, в которых проскальзывали сине-желтые и красные пряди; такого же травяного цвета глазищи и веселая, щербатая улыбка. Одет он был почти как в старину деревенские мужики — широкие коричневые штаны, только что без заплат, болотного цвета рубаха навыпуск, почти по колено, подпоясанная ярко-зеленым поясом с бахромой. Странно, застежки у рубахи я не видела, может сзади? И босяком! А ступня — явно не соответствовала росту. Я бы сказала, она была как у меня.
2. Борвес
— Ты что, меня не слышишь? Говорить, вроде, можешь, — улыбка сползла с лица непонятно кого, лоб нахмурился, а в глазах появилось озадаченное выражение. Он внимательно оглядел меня сверху вниз, затем снизу вверх, прищурился на левый глаз, а бровь над ним поползла вверх. Как он это умудрился сделать?
Я смотрела во все глаза на это неведомо откуда взявшееся явление. Даже голова перестала болеть. Правда смотрела я сверху вниз, так что еще не все потеряно.
— Т-т-ты-ы-ы к-к-кто? — заикаясь прошептала я. Слова не хотели рождаться и застревали где-то в гортани.
— Так ты заикаешься, что ли? — морщины на лбу разгладились и он снова стал похож на озорного мальчишку.
Я помотала головой. О, голова в самом деле прошла. Ну надо же! Собралась с силами и уже более уверено спросила:
— Ты кто? Лилипут?
— А что такое лилипут? — заинтересовано произнесло создание моего воображения.
— Очень маленькие человечки, — я сползла по стволу и села на траву, — даже меньше тебя, правда, есть и еще меньше, мальчик-с-пальчик, Дюймовочка, вроде еще кто-то. — несла я околесицу: где они, интересно, есть, только в книгах.
— Это я маленький? — рассердился мальчишка. И стал резко увеличиваться в росте, я задрала голову, чтобы увидеть его злое лицо. Увидела, вместе с верхушками деревьев. Если бы я уже не сидела — сейчас села бы точно. Даже не села, а шмякнулась и растеклась, чтобы уже не собраться.
— Ты не можешь стать немного поменьше, — жалобно пропищала я, — у меня голова болит.
— Разве ты не вылечилась? Ты заговаривала боль. Я слышал. Борвес меня зовут, можно просто Бор, — уже спокойнее произнес он и уменьшился до прежнего размера.
— А меня Владислава, можно просто Славка, голова уже не болит, а белочка в ней прыгает, ты не можешь меня ущипнуть? — на одном дыхании протараторила я.
Борвес посмотрел на меня как на сумасшедшую, каковой я в этот момент и являлась, и с подозрением спросил:
— Зачем тебя щипать? Это еще какой-то заговор?
— Чтобы ты исчез, а я просну-у-у-лась, — всхлипнула я.
Этот наглец захихикал, подошел и щипнул меня за бедро. Спасибо, не за грудь, вполне мог дотянуться.
— Ой, а полегче нельзя? У меня синяк теперь будет.
— Зато ты теперь проснулась. А синяк залечишь, — продолжал он довольно хихикать, походил в этот момент на ехидного старичка-боровичка.
А я возмутилась: — Тогда почему я тебя вижу! Где мой лес с моими деревьями! Где ёлки, дубы, вязы, грабы, что там еще растет, почему здесь одни березы? — от моего крика сама чуть не оглохла.
— Потому что это мой лес, — опять нахмурился Борвес. — Я дух этого леса, Березовик. Почувствовал что-то неправильное в своих владениях и пришел посмотреть, что произошло. А вот ты что здесь делаешь?
— Так ты лесовик, леший что ли? Никогда не видела леших, у нас в России их вроде не водится. Или водятся? — с надеждой посмотрела я на него. Может я не сошла с ума, а просто очень редко бывала в лесу, не встречала.
— Я. Не. Лесовик. Не. Леший. — Чуть не по слогам прорычал писклявым голосом (разве такое возможно?) Бор. Я — Березовик. Мой отец — Борич, младший Бог Сварбела!
Мои глаза были уже, наверно, на макушке: — Так я не дома? Не в России? Твоя страна Сварбел и здесь есть Боги? Я не знаю такой страны. На Земле её просто не существует! — слезы потекли по моим щекам и я стала подвывать:
— Хочу домой к тете, хочу в Россию, хочу на Землю-ю-ю-ю.
Бор обнял меня и прижал к себе. Я и не заметила, как он опять вырос и стал со мной одного роста. Я плакала, жалобно поскуливала, как маленький щенок, а он гладил меня по волосам и успокаивал.
— Я не знаю, как ты здесь оказалась, если ты из другого мира. Мой называется Сварбел. Эта страна — Родсид. Не знаю, как тебе помочь вернуться, такое под силу только лишь богам, если они пожелают. Я подумаю, как это можно сделать.
Постепенно я успокоилась, только иногда всхлипывала. Подозреваю, что к этому приложил руку Бор, раз уж он дух (как дух может быть таким осязаемым!) и сын младшего Бога. По его словам, конечно. А он мне стал рассказывать о своем мире.
Сварбел состоит из двух островов посреди океана. Один чуть больше, другой чуть меньше. Говорят, есть еще острова, но они мелкие и там никто не живет. Специально, опять же по слухам, никто не проверял. Первый остров — это страны Длакрус и Родсид, второй — Искруд и мир Богов. Другого названия у мира Богов нет.
Родсид населен в основном людьми. Здесь есть знать — оды, средняя жив…, то есть средний слой населения, ну там купцы, горожане и всякие мелкопоместные — сежи и «крестьяне», которые не имеют личного обозначения рода. Правит всеми — Властитель. Родсид успешно торгует с соседями: Длакрусом и Искрудом. С миром Богов не торгует никто. Или никто об этом не знает.
Длакрус — страна оборотней, граничит с Родсидом. Они там все двуипостасные — человек плюс еще кто-то. Этот еще кто-то может быть кем
