Светлова кивнула.
- Теперь понятно, для чего понадобились мы.
Катерина кивнула в ответ.
- А вас, я отправляю к Сееркан. Консультация с ней не повредит. Детали операции обсудите с ней. Лучше говорить с ней в Саратонском университете и без лишних ушей. Её муж, один из тех, в чьём тылу, вам придётся работать. Возможно!!!
Офицеры, козырнули рукой к сердцу и пошли к выходу. А Катя думала, глядя в спины уходящих. "Начинается новый этап моего саморазвития, или совершенствования. Новый виток моих способностей. Ювелирная шлифовка граней. Нужно учиться чётко видеть нужные мысли в их мешанине, а это опыт. И только опыт".
.....................................................
37. БУДНИ. СОН СЕРДЦА.
Катерина вышла на балкон. Балкон удобно располагался над вершинами деревьев. И видно было далеко. Зелёное море мерно покачивалось и рябило под лёгким ветерком. Окраина города, позволяла такую роскошь - наблюдать за этим зелёным морем, сливающимся с голубым небом на горизонте. А ночью, сочная зелень сливалась со звёздами. Особенно, Кате нравилось зрелище восхода лун. Огромный диск Тамарис, медленно появляется над неровной каймой леса. Странный эффект линзы над горизонтом, увеличивает и без того большую луну до огромных размеров. Это завораживает. А когда, все три луны появляются почти одновременно - это потрясающее зрелище. Есть такие дни, когда все три ночных светила, появляются над горизонтом, приблизительно в одно время.
Но сегодня насладиться пейзажем не получилось. С соседнего балкона раздалась женская ругань. Обвинения явно сыпались на мужчину. Это продолжалось довольно долго. Потом хлопнула дверь в соседнем подъезде. На улицу вышли двое детей, девочка постарше и мальчик, и затравленно посмотрели на балкон, с которого доносилась раздражённая речь женщины. И тут не выдержал мужчина. Его раздражённый грубоватый голос разрезал голос женщины. Дети на улице вздрогнули.
- Меня целый день нет дома! Я работаю в три смены, что бы прокормить нашу семью. Ты мне ещё и задания даёшь, с которыми прекрасно смогла бы справиться сама, сидя дома. Ты ведь так и не устроилась на работу. Только обещаешь. А я днями бегаю по городу, выполняя эти задания. И ты меня обвиняешь в плохом воспитании детей? Я прихожу домой только переночевать, и срываюсь рано утром на работу. Я вынужден отпрашиваться с работы, что бы сходить на родительское собрание в школу, что прекрасно можешь сделать и ты. Но тебе некогда. Ты ничего и не хочешь делать, ты хочешь , чтобы все вокруг делали всё за тебя и для тебя, забыв о себе, и о своих интересах. Как ты думаешь, это не рабство? Значит ты хочешь сделать для себя рабов из нас, из меня и детей? Я забыл о своих хобби, о своих интересах, даже о некоторых необходимых и каждодневных вещах, забыл о написании своей книги. Это унизительно. Ещё более унизительно получать за это взбучку каждый раз когда, только в мелочах ошибаешься, а в основе прав абсолютно. Я должен защищать тебя даже тогда, когда ты абсолютно неправа. Можно ведь было помочь детям, когда ты была дома, они к тебе не раз обращались со своими проблемами. А ты была занята своими хобби, как ты это называла - работа. Они получали по полной, даже тогда, когда тебе было больно, и они заходили к тебе справиться о здоровье. Да, это было редко, дети эгоистичны, но это было! Конечно, они перестали это делать, как и я, я ведь не исключение, хотя делал это значительно чаще них, и соответственно чаще получал за это. И когда ты хажала детей даже за что-то хорошее и начинались боевые действия, я должен был становиться на твою сторону и защищать тебя , а не детей. А это, к сожалению, было очень часто. Они ведь это уже тогда понимали, и ты хочешь, что бы они относились к тебе хорошо сейчас, когда они подросли?! Они прекрасно поняли, что тебе нужна обслуга, а не семья. Поверь, это крайне унизительно, и для детей и для меня. Это, дорогая, и называется домашним деспотизмом, или тиранией. Это ты нас унижала и оскорбляла, а не мы тебя. Хотя, в конце концов, и я и дети перестали делать что то хорошее для тебя. Всё равно бессмысленно, всё равно получишь по самое не могу. Но зато ты написала свою книгу, и даже две. Правда получилось бездарно и сухо. Не спорю сюжет и задумка прекрасны, но написание и герои мёртвые, или, по крайней мере, неживые. Возможно, нам нужно было писать твои книги вместе, спорить до хрипоты, до драки над каждым абзацем, над каждым героем. Книга получилась бы живой. И думаю, издатели быстро заинтересовались бы книгой. Но как только я заявил, что книга суховата, ты отстранилась от меня и стала писать сама. Конечно, я БЕЗДАРНОСТЬ и ещё не дорос до твоего уровня, то биш БЫДЛО и ЛАПОТНИК. Ты окончательно перестала заниматься хозяйством, перевалив всё на меня и детей. Я и это проглотил и простил. Но я по-прежнему тебе мешал. Я мешаю тебе всю нашу совместную жизнь. Сначала сопел и храпел во сне, я ушёл в другую комнату, что-бы не мешать. Ты болела, я переживал, заходил в комнату и спрашивал: "как ты сегодня", всё время не вовремя, то будил, то тебе было больно, а однажды, даже услышал, что мне доставляет наслаждение, наблюдать за тем как ты мучаешься. Знай, для меня это каторга. Я перестал заходить к тебе, боясь лишний раз навредить, а так же боясь ссор с тобой, ведь каждая ссора, каждое обвинение в мой адрес вызывает мою агрессию. И эту агрессию ты видишь в первую очередь, абсолютно не замечая причины. Я стал ещё хуже, хотя я просто не хочу конфликтов. В конце концов, я перестал видеть смысл в чём-то хорошем в отношении тебя, потому что, что бы я не сделал, всё плохо. И хорошее и плохое, всё плохо изначально. Ты считаешь, что это не для тебя, и даже не для семьи, а я это делаю для себя любимого, это только из моего эгоизма и ненависти к окружающим. Ты мягким и спокойным голосом "гармонично", смешиваешь меня и мои поступки с грязью, замечая даже в самом хорошем, что то плохое. Вспомни, как мы ехали с Серебрянной косы на монорельсе. Ты проспала на моём плече три с половиной мера. Я старался не шевелиться, что-бы
