При этом жидкость разделяется на несколько слоёв. Верхний - та самая, похожая на тёмное масло. В глубине скапливается тяжёлая фракция, смолисто-чёрная и слегка вязкая, будто не слишком густой кисель. Именно этой липкой субстанцией обрабатывают нижние венцы деревянных построек. Это существенно продлевает им жизнь.
Перед использованием верхнюю фракцию сливают, после чего торопятся выполнить работу. При этом стараются дышать пореже, а ругаться почаще. Последнее обстоятельство я не мог не заметить, а пытливый ум, запертый в неполноценном теле, быстро разузнал о причинах негативного поведения шудр.
Дело в том, что нижние слои кисляка смердели так, что скунсы вешались от зависти. Вонь настолько ужасающая, что эта работа считалась самой не престижной. Даже чистка выгребных ям куда приятнее. Те, кому не повезло этим заниматься, обматывали лица тряпками, пропитанными душистыми зельями и затыкали носы восковыми пробками. Но помогало это мало.
- Высшие силы! - давясь словами, простонал Бяка. - Как же оно воняет!
- А я тебя предупреждал, что ведро надо поднимать осторожно. Если разболтаешь, всё перемешается. Вонь такая пойдёт, что глаза выест.
- Гед, зачем нам это?!
- Супец сварим, - невозмутимо заявил я.
- Суууп?! Неееет! Я не буду есть суп из кисляка! - перепугался упырь.
- А зря, он наваристый получится. Да шучу я, шучу, откуда там навару взяться. Сейчас ещё одно ведро прихвачу, и пойдём.
- Ещё одно ведро?!
- Так тут ведь как раз парочка стоит. Нельзя их разлучать. И вообще, два лучше, чем одно.
- Гед, давай лучше просто пойдём домой. Уже поздно очень, Караси не будут нас караулить так долго.
- Сунь Цзы говорит, что ты не прав.
- Кто он такой? Я его не знаю. Такого в Черноводке нет.
- Говорят, он был мудрецом и стратегом. Много полезного говорил и записи после себя оставил. Знаешь, что он говорил про правила ведения войны?
- Не знаю.
- Он говорил, что главное правило заключается в том, что не надо полагаться на то, что враг не придёт. Полагаться надо на то, что у тебя в руках. То есть на то, с чем его встречать.
- И что у нас в руках?
- Ты сам прекрасно видишь, что в руках у нас вёдра с кисляком. Пошли, пока Караси и правда не устали нас ждать. Кстати, ты не врал, когда говорил, что хорошо видишь в темноте?
- Я ведь упырь. Я вижу лучше тебя. Но вижу плохо. Кошки видят лучше меня. Зато я чую. Кое-что. Чую, что нас будут бить. Наверное, сильно.
- Спокойно, Бяка. Я полководец, а ты мой единственный воин. Я обязан тебя беречь, иначе какой из меня полководец без воинов? Всё будет хорошо, вы в шаге от победы. Только помоги натянуть верёвку, а потом мы заставим наших врагов умыться слезами унижения.
* * *
От осторожно принесённого ведра воняло не так сильно, как из разверзнутой зловонной бездны позади уборной, но всё равно сидеть рядом с ним не очень-то приятно. Однако приходилось терпеть. Увы, сумеречным зрением природа меня не одарила, так что, удаляться от своего главного оружия чревато тем, что не успею его применить в нужный момент.
Ведро под одной рукой, а другая ухватилась за уголок разодранного мешка, накинутого на здоровенную клетку со светляками. Она должна висеть на углу крепости, но я решил, что если переместить её метров на десять, ничего страшного не случится. К тому же именно в это время происходит пересменка в главной башне, следовательно, глазастым наблюдателям некоторое время будет не до меня и моих тактически замыслов. Да и эта часть фактории располагается частично в мёртвой зоне. Не зря же именно здесь я решил дать Карасям главный бой.
Начало сражения со своей позиции я видеть не мог, зато мог предполагать, что именно там происходит. Четвёрка недругов, расположившихся у сарайчика, изнывала от нетерпения, ожидая, когда же мы наберёмся смелости и покажемся. Ничего поумнее столь примитивной засады они придумать не смогли. А сейчас, в полной темноте, им становится холодно и неуютно. Невольно закрадывается желание наплевать на всё и отправиться спать. Ну а завтра, при свете дня, спокойно выловить наглецов и поступить с ними так, как полагается.
Сидеть во мраке молча - это занятие не для них. Переговариваются о чём-то, убивая время беседой. И за своими словами не слышат, как к ним коварно подкрадывается тот, для кого полной темноты не существует.
И в руках у него страшное оружие.
Глаза диверсанта безошибочно выделяют главнокомандующего вражеской армией. Шаги становятся короче и вкрадчивее. Вот уже он так близко к цели, что противники начинают нехорошо морщится, ещё не понимая, что почуяли запах своего разгрома.
И вот, будто кинжал из-под плаща, из мрака наносится ошеломляющий удар.
Ну, то есть, не совсем удар. Может маленько и стукнуло, тут ведь идеально всё рассчитать сложно. Но вообще предполагалось обойтись без серьёзных физических травм.
Моральных это ограничение, разумеется, не касается.
Я насторожился, расслышав где-то вдали по проходу, который вёл вдоль стены, непонятную возню. Похоже, процесс начался.
А затем в темноте послышался неописуемый крик. В одном мощном звуке слились безумная ярость, непонимание, страх и невыносимое отвращение в сочетании с великой обидой на несправедливость бытия. Удивительно, как много пытается поведать миру человек, после того, как стаскивает с себя наполненное выдержанным кисляком ведро, надетое на голову злодейскими руками.
Но выведенный из строя главнокомандующий - это ещё не вся армия. Не затронутые вероломным нападением бойцы помчались за диверсантом. Благо тот бросился в проход, чуть подсвеченный отблесками пары "биологических светильников" располагавшихся на стене прямо над ним.
Вот и подошло моё время.
Дождавшись, когда мимо не очень-то спешно промчится Бяка, я, больше полагаясь на уши, чем на зрение, дождался, когда один за другим покатились три преследователя. В отличие от упыря, низко натянутую верёвку они не видели и даже не подозревали о её существовании.
Скинув тряпку с клетки, я слегка осветил район намечающегося злодейства. Пнул в бок уже почти поднявшегося Якоса, дабы не забывал про знакомство с моей ногой и заодно завалился на двух своих подельников. А затем потянул за верёвку, набросив на троицу рыболовную сеть, которую они перед этим столь любезно ради нас высушили.
Дальше слегка отхлестал всех троих гибкой веткой, заставляя паниковать, суетиться, принимать опрометчивые решения и, следовательно, безнадёжно запутываться.
А потом неспешно вернулся к фонарю, и подхватил ведро, не забыв перед этим обернуть ладони лопухами, дабы не испачкался.
Примерился
