Вспомнив золотое кольцо, промелькнувшее в воздухе и покатившееся по полу, я прошептала:

— Да.

— Ты помнишь то лето перед войной, Эми? Я кивнула, не в силах выговорить ни слова.

— Тогда я думал, что дурачу тебя. Теперь я вижу, кто на самом деле оказался в дураках. — Фрэнк внезапно потушил сигарету и встал. — Пойдем, Эми, прогуляемся.

— Нет... я не должна.

— Я собирался предложить взять с нами Флору в качестве компаньонки, — усмехнулся он.

— Может быть, если с нами пойдет Элен с Розой.

— Ну, хорошо, если ты настаиваешь, — пожал плечами Фрэнк.

Лицо Элен было чопорным, но когда Фрэнк улыбнулся ей, она смягчилась и пошла за шляпкой. Мы растянулись в маленькое шествие — впереди Флора тянула за руку Фрэнка, я шла следом, а за мной — Элен с Розой и Неллой.

Мы прошли по парку и углубились в дубовый лес, где Фрэнк позволил Флоре таскать себя от дерева к дереву, показывая ему свои сокровища. Мы подошли к самому впечатляющему из них, которое обнаружили только вчера — спящей в своем гнездышке соне. Мы благоговейно уставились на круглый комочек золотой шерсти, но когда Флора потянулась к зверьку, я отвела ее руку.

— Нет, милая, не трогай. Она очень устала, пусть поспит.

Теперь над гнездом склонились две светловолосые головы.

— Соня спит, — объявила Флора, задыхаясь от возбуждения.

— Давай разбудим ее? — длинный загорелый палец Фрэнка тронул золотой мех. Вспыхнули перепуганные глаза, вздрогнули розовые лапки, маленькое создание метнулось прочь и исчезло. Радостный визг Флоры слился с густым мужским смехом.

— Не нужно было ее будить, — сказала я укоризненно.

— Почему? — Фрэнк лениво поднял бровь. — Боши всегда так поступали со мной, когда я спал. Идем, Флора, покажем, как мы умеем шуметь!

Подхватив Флору на руки, он поднял ее вверх и закружил над головой, а она завизжала в экстазе от страха и восторга. Две золотые головы, две пары сверкающих голубых глаз. Затем он медленно и бережно опустил ее на землю и, прежде чем выпустить из рук, поцеловал сначала в щечку, а затем в ротик, похожий на розовый бутон. Они пошли, взявшись за руки, я таяла, глядя на них.

Вернувшись, мы сели пить чай в моей гостиной. Развалившись в кресле, Фрэнк огляделся вокруг.

— Ты превратила это в миленькую комнатку, Эми. Мне нравятся эти картины, они веселее, чем те, внизу, — он слегка наморщил лоб. — Но я уверен, что видел некоторые из них прежде.

— Это картины Лео, они из Кью.

— Действительно. Я бывал там только однажды или дважды, когда получал разрешение, а старику случалось оказаться в городе, — Фрэнк встал на ноги и прошелся вокруг. — Как любопытно, на них нет мужчин, одни только женщины и дети, — он помолчал немного. — Странно, правда? Он не мог удержать жену или зачать собственных детей, поэтому вместо них повесил эти картины, — в его голосе звучала насмешка.

— Он обожает наших детей, — заступилась я за Лео. Обернувшись, Фрэнк взглянул мне прямо в лицо.

— Флора — моя дочь, Эми.

— Не по закону.

— Нет. Но по всему остальному — моя. Он украл ее у меня, — взгляд Фрэнка был жестким, — Кстати, где он — в Саттон Вени?

— Разве ты не знаешь? — уставилась я на него. — Он сейчас в армии.

— Как? — поразился Фрэнк.

— Я думала, что мисс Анн... кто-нибудь сказал тебе.

— Она ничего мне не скажет. Если она узнает о конце света, то оставит меня лицом к лицу со Страшным Судом, не дав возможности приготовиться. Но, Эми, он, наверное, в военном госпитале, не может же он...

— На следующий день после твоего прошлого приезда он поехал в Саттон Вени, где его осмотрели и признали годным к военной службе. Поэтому Лео вступил в RAMC. Теперь он — рядовой Ворминстер.

— В солдатах! Но он же пэр!

— Так же, как тот граф, о котором ты рассказывал.

— Кроуфорд вернулся в палату лордов — ему поручили какую-то работу в правительстве. В любом случае, перед войной он был как-то связан с армией. Он — совсем другая рыбка. — Фрэнк встряхнул головой. — Я не могу поверить в это. Никогда бы не подумал, что он сделает такое. Боже, кажется, это я отправил его в строй своими насмешками. Но какой же он дурак! Если ему так уж хотелось носить форму, он мог бы потянуть за связи и найти себе офицерское местечко на службе в снабжении лошадьми или в чем-нибудь подобном. Бог знает, сколько таких, как он, околачивается вокруг Лондона, и даже помоложе.

— Сэр Джордж — ровесник Лео, но он сражается во Франции.

— Но Джордж Бартон в регулярной армии! Господи, Эми, старик добьется только того, что будет проводить время среди калек и больничных суден в базовом госпитале. Он мог бы заниматься этим и как доброволец в Саттон Вени — не было никакой нужды в этом абсурдном донкихотском жесте! — Фрэнк взглянул на меня. — Впрочем, это у него не первый такой жест, правда? Ты сообщила ему, что я приезжаю сюда повидаться с тобой? — внезапно спросил он.

— Еще нет. Конечно, в следующем письме я напишу ему об этом.

— Конечно... — усмехнулся Фрэнк. — Честная, строгая маленькая Эми, пять футов три дюйма! Ну, желаю тебе порадоваться его ответу. Боже мой, а сколько времени?

Я стояла у дверей и смотрела, как Фрэнк садится в пролетку и отъезжает, пока стук копыт не исчез за поворотом. Мои глаза заволокло слезами, так, что я с трудом нашла путь наверх. В моей комнате остался только слабый, исчезающий запах его сигареты.

После ужина я села писать свое еженедельное письмо к Лео. После обычных новостей я рассказала ему о визите Фрэнка. Я написала, что он прислал открытку и приехал на обед, а затем мы погуляли в лесу. «Элен все время была с нами». Это выглядело подозрительно, и я добавила: «Флора показала ему соню, которую мы нашли в среду. Лорд Квинхэм уехал сразу же после чая». Затем я послала письмо и в страхе стала ждать ответа. Ответ пришел в обычное время:

Дорогая Эми!

Спасибо тебе за письмо и за новости. Надеюсь, что ты с детьми живешь хорошо, и та соня — тоже. Скажи Флоре, чтобы она не тревожила гнезда сонь — они милые, безобидные животные, и могут не выжить зимой, если их пробудить от спячки.

Затем Лео добавил некоторые комментарии по имению. Однако в последней фразе было сказано: «Что же касается того вопроса, который ты не задала, а только подразумевала, то отвечу, что доверяю тебе, своей жене, делать все, что ты сочтешь правильным». Подписался он так же, как и всегда: «Твой преданный