= 34 =

Лейн

Спасательная капсула повредилась после удара, и я очнулся от холода — жуткого, пронизывающего, пробирающего насквозь. Но хуже него — с не менее мучительной мыслью: с Карсом случилась беда.

Это моя слабость и моя сила. Если бы знал, что брат выжил, нашел Малышку, я позволил бы холоду сковать тело и спокойно отправился к Умррыху, смирившись, что мой путь подошел к концу. Но после того как Карс сделал все, чтобы я выжил — я не смел сдаваться.

Впервые благодарен Мрамре, что я особенный: рослый, сильный и имею еще дефекты, дающие надежду выжить на проклятой ледяной планете, где нормальной жизни почти нет.

Первое время, пока в капсуле оставалась зарядка, возвращался к ней, грелся, а потом… потом стал тем, кем всегда был.

Чтобы поймать юркую местную недоверчивую живность, пришлось выставить приманкой свой хвост, зато потом, вонзая зубы в безвкусное тельце добычи, я рычал от удовольствия, пока не почувствовал на себе плотоядный взгляд. Так я познакомился со здешним хищником, которого тоже сожрал.

От холода и большой траты энергии, я всегда хотел есть. Голод толкал на отчаянные безумства, иначе бы я никогда не стал безоружным тягаться с более крупной тварью, от которой разило падалью. Но голод добавлял коварства, дерзости, безрассудности. Рискуя стать едой, я заманил хищника в узкую расщелину и сожрал сам, смакуя каждый его кусок.

Теперь мое время отсчитывалось добычей и силой голода. Я одичал, все инстинкты сосредоточились на выживании, что почти невозможно из-за моего окраса. Я чужой на этой планете, и она отторгала меня, не давая времени на передышку.

Пока охотился, твари разорили спасательный челнок, и теперь я спал урывками. Это изнуряло, лишало равновесия и делало меня невнимательным, уязвимым, нервным.

Уже несколько дней из-за недосыпания у меня галлюцинации. Мерещились то шорохи, то запахи. Я вынужден был постоянно двигаться, как вечный беглец. Но я и так здесь задержался — не знаю, сколько еще мне будет везти.

Когда в атмосфере услышал рев двигателей и увидел след, не поверил. Но космолет бликовал, как настоящий, и я решил: лучше сдохнуть по пути к нему, чем оставаться на месте и томиться любопытством.

Ослабленный, двигался медленно. По пятам меня преследовали полупрозрачные крылатые хищники, ждущие, когда от слабости я сорвусь с какого-нибудь пика и стану легкой добычей. Но чем ближе я подбирался к космолету и больше убеждался, что он настоящий, не галлюцинация, тем больше хотел жить.

«Если это исследовательский челнок преследователей — отомщу за все!» — твердил себе, изможденному и уставшему. Я ослабел и оставаться вне досягаемости радаров или маскироваться, стоить тактические планы уже не мог. Время не на моей стороне, поэтому вышел на площадку и стал ждать.

Лишь одно знал — живым не сдамся.

Однако никто не спешил выходить, сканировать, захватывать меня… И это поражало. Я готовился к бою, дороже продать свою шкуру, а на мое присутствие не реагировали.

Лишившись плана, я оказался совершенно растерянным. Видимо, так и помру неотомщенный, погибший жалкой смертью. Мелкие твари окружили меня плотным кольцом и притаились, надеясь вскоре поживиться мною.

Без еды, немощный, замерзший, я прощался с жизнью и сожалел, что так и не отомстил врагу, когда трап космолета опустился…

Я ожидал увидеть какую угодно расу из неопознанного типа космолета, однако из него вышла она! Одна, без охраны!

Застыв, я смотрел на нее и от шока не знал, что делать. Несмотря на шлем, она прекрасна. Слишком прекрасна, идеальна… И если она сейчас повернет обратно, скроется в космолете и улетит, я не смогу пошевелиться, любуясь ею.

Так думал, пока не уловил от нее нечто знакомое, родное, от чего шерсть встала дыбом, когти выступили сами, чтобы защитить Малышку.

«Не прощу! Не отдам!» — не думая более ни о чем, бросился на незнакомку в скафандре. Схватил ее за шею, занес руку, чтобы нанести удар по шлему, однако она оказалась элитной, здоровой, полной сил, а я, слабым и измученным голодом, поэтому не удивительно, что она отшвырнула меня, как мраршонка, и бросилась удирать.

Но я не отпустил — успел схватить за ногу. Она упала, я подмял ее под себя, и только тогда увидел этот взгляд.

Попытался представить, что это возможно, но ведь нет! Нет! Нет!

А она сопротивлялась, злила меня, не давала сосредоточиться.

Когда же уловил сильнейший запах Малышки — вовсе одурел, потому что это не-воз-мож-но! И все же спросил:

— Кто ты?!

Ударь она меня в глаз, в пах, я бы не смог дать сдачи. Ей не смог бы дать. А когда она открыла глаза и закричала, едва не умер, потому что это была Она. И она, увидев меня, испугалась — настолько я ей омерзителен. Так стоит ли жить?

Я опустил руки и обреченно сел на лед. Накинься на меня стаей падальщики, дам себя сожрать, однако они боялись нас двоих. Так мы и сидели на льду некоторое время, пока Малышка не притихла.

Думал, сейчас она скроется в нутре космолета, улетит, и я пойму, что это были лишь глюки. Однако она вцепилась в мою руку и потащила куда-то.

Я же упирался и ждал, когда наваждение пройдет, потому что все это нереально даже в нашей сумасшедшей вселенной. Это все слишком невероятно, чтобы быть правдой.

= 35 =

Сола

Неужели Лейн разочарован моим нынешним обликом?

Иначе я не могла объяснить его реакцию: он безучастно сидел, молчал, отказываясь идти со мной, и мне приходилось тянуть его изо всех сил.

Почему так странно выгляжу, разберусь позже, а пока я должна позаботиться о нем. Всего за четверть уны успела изрядно замерзнуть: уже не ощущала кончиков ушей, болели пальцы, тогда каково ему? Страшно подумать!

Когда насилу втащила Лейна в космолет, первый шлюз закрылся — выдохнула с облегчением: половина дела сделана, теперь мы в безопасности, защищены от ледяного ветра. Однако комфортной температуру не назвать.

— Лейн, ну же! Идем! — присела перед любимым мрархом и испугалась, заглянув в его потухшие глаза.

Заболел? Ранен? Расстроен моим теперешним видом?!

Иллюзия ли на мне или кибер-костюм — я не знала, однако от мысли, что Лейн разочарован, начала дрожать. И все же надо бороться за жизнь.

Собравшись духом, попыталась объясниться:

— Если я стала уродиной и…

Он вздрогнул, поднял голову. Под недоуменным взглядом я окончательно потеряла остатки самообладания, ожидала ответа, как приговора.

Лейн же вместо объяснения медленно протянул мохнатую, покрытую черной шерстью руку к моей щеке. Когда коснулся, я замерла, ожидая чего угодно. Но из его груди вырвалось раскатистое урчание — настоящее доказательство нежности и радости мрарха, после чего я отбросила мучительные сомнения и отозвалась таким же счастливым урчанием.

Переполненные безграничным