— Ты очень похожа на Миранду, — дядя сбил с мыслей, смотрел на меня с улыбкой. Видимо, все это время за мной наблюдал. — Такая жизнерадостная… Она тоже старалась не унывать, что бы с ней ни происходило.
— А на отца я тоже похожа? — не удержалась от провокации я, переведя взгляд на сидящую напротив компаньонку.
Но леди Дамила и бровью не повела. Ответила преспокойно:
— Понятия не имею. Я не была лично с ним знакома.
Мы с дядей переглянулись. Думаю, у него сейчас мелькали те же мысли, что и у меня: какими бы правдами-неправдами выпытать правду…
Не то, чтобы мне хотелось найти отца. Скорее, даже нет, чем да. Раз моя мама осталась в такой ситуации совсем одна, без его поддержки, он явно был тем еще подлецом.
Но почему-то не покидала уверенность, что отыскать его все же важно. Вдруг появление у меня королевской магии — вовсе не случайность?
— А моим отцом не может быть сам император? — тут же спросила я. — Нет, я в курсе, что у него может родиться лишь один ребенок. Но вдруг это касается только законного брака, а таких вот бастардов хоть целая толпа.
— Нет, конечно же, — леди Дамила даже раздраженно поморщилась. — К императорской семье ты никакого отношения не имеешь, даже отдаленного родства нет. И, пожалуйста, хватит об этом. Поверь, знание, кто именно твой отец, ничего тебе не даст. Тем более сейчас есть проблемы гораздо важнее. Веллер, сколько по сроку осталось?
— Тридцать два дня, — ответила вместо дяди я. — Сегодня утром было уже тридцать две точки на клейме смерти.
Но я постаралась отвлечься от гнетущих мыслей. Пусть времени мало, но оно все же есть. И при этом интуиция смутно подсказывала, что сегодняшняя поездка окажется очень важной.
Но вот в хорошем или плохом смысле? Тут уж как повезет.
Глава шестая
Эрдан
То, что император не в духе, было понятно сразу. Хотя Эрдан привык, что обычно отец «держит лицо», но сейчас тот даже не пытался скрыть раздражение.
— Так зачем ты хотел меня видеть? — едва переступив порог отцовского кабинета, поинтересовался Эрдан. — Я спешу.
Император Хоггар сидел за столом и смотрел на сына настолько премрачно, словно хотел на месте убить взглядом.
Но ответил вполне спокойно:
— Это, конечно, похвально, что ты, наконец, всерьез отнесся к скорой женитьбе и намерен заранее присмотреться к избранницам. Но кое-что весьма и весьма меня удручает… Скажи-ка мне, Эрдан, на чем именно держится власть императора?
— Давай ближе к делу, — прекрасно понимая, куда клонит отец, Эрдан хотел поскорее закончить этот разговор. И не потому, что тема была неприятной. А потому, что император Хоггар мог еще часа два читать нравоучения на тему «Как нехорошо не слушаться инквизицию».
Император поморщился, недовольно произнес:
— Эрдан, ты же понимаешь, что отмена сегодняшних казней, это большая ошибка. Я уж не говорю о том, что с твоей стороны это непозволительное самоуправство и даже святотатство.
— Это ты так считаешь или Верховный инквизитор Виденс так сказал? — как бы между прочим уточнил Эрдан.
— Да, он так сказал, но и я абсолютно с ним согласен. Наша власть держится на поклонении Ирату, и если мы не станем расправляться с отступниками от веры, как полагается, то можем в итоге лишиться всего. Эрдан, — взгляд отца потяжелел еще больше. — Инквизиция тобой очень недовольна. Посланники Ирата недовольны еще больше. Без сомнений, и сам Ират в гневе, что ты ведешь себя настолько неподобающе. Ты всех нас ставишь под удар.
Он хотел добавить что-то еще, но Эрдан холодно перебил:
— То, что ты всю жизнь плясал под дудку инквизиции, подчиняясь каждому чиху посланников Ирата, еще не значит, что я буду поступать точно так же. Я прекрасно осознаю, что я делаю и зачем. И я готов отвечать за все это, когда предстану перед судом богов.
— Как бы твои поступки не привели тебя к этому суду раньше, чем ты думаешь, — хмуро парировал император. — Если ты вдруг забыл, ты не бессмертен, Эрдан, и терпение у посланников Ирата не безграничное.
Эрдан не удержался от мрачной усмешки. В этом весь его отец… Настолько под влиянием всех высших, что ему проще пожертвовать собственным сыном, лишь бы только угодить своим господам.
— К счастью, у меня своя голова на плечах, отец. И права на престол меня никто не лишит. Даже у посланников нет таких полномочий, а у инквизиции и тем более. Отчего-то же они не решаются заикнуться о своих претензиях лично мне, все на тебя наседают. Вот ты им и передай, что я сам в состоянии решить, как мне поступать. А теперь, уж извини, но мне пора, — Эрдан направился к двери.
— Эрдан, — тихо произнес отец ему вслед, — как ты не понимаешь… Если они захотят лишить тебя права на престол, они непременно найдут даже малейшую лазейку для этого.
Уже взявшись за ручку двери, Эрдан все же обернулся.
— Значит, я сделаю все, чтобы эта лазейка так и не нашлась.
А если и найдется, то нужно просто взять ее под контроль. Неслучайно ведь Эвелин объявилась именно сейчас. И, естественно, неслучайно она обладает королевской магией. Наверняка именно она — то оружие, которое намерены использовать против него. Вопрос лишь: вольно или невольно сама она в этом участвует.
И все это необходимо выяснить как можно скорее.
В главном святилище Ирата сегодня было не протолкнуться. Мало того, что съехались избранницы и непременно с сопровождением, но и на это время как раз выпадала традиционная служба. Потому Эрдан и заранее приказал, чтобы избранниц собрали не в основном зале, а в одном из отдельных, где обычно проводились ритуалы для знати.
Сам принц немного припозднился из-за разговора с отцом, потому прибыл уже тогда, когда все собрались. В небольшом, обрамленном колоннами круглом зале верховный жрец Кассас вдохновенно глаголил избранницам о том, какая великая честь для любой девушки быть отмеченной знаком Ирата.
Но Эрдан не стал прислушиваться, сразу же создал вокруг себя ауру незримости. Он и не собирался показываться всем на глаза, его интересовала лишь одна-единственная из всех, присутствующих здесь в зале.
Эвелин сразу выделялась. Отчасти тем, что явно и не пыталась выделиться. В отличии от остальных девушек, разодетых так, словно явились чуть ли не на бал, Эвелин была одета в весьма скромное серое платье с высоким воротом и длинными рукавами. Но даже такой неброский наряд лишь оттенял ее, подчеркивал естественную красоту.
И если она настолько завораживает в столь скромном виде, то какой эффект произведет в куда более роскошном платье? Впрочем, совсем без платья наверняка
