Он это чувствовал, не торопился, наслаждался моментом, упивался моей покорностью. Поставив меня напротив окна, так чтобы блики лунного света падали на голое тело, он скользил взглядом по коже покрытой мурашками. Его мозолистая ладонь легла на моё тонкое плечо, опаляя своим жаром. Медленно он повёл грубой рукой по бархатной коже, всматриваясь в каждый изгиб тела.

— Мониша… Помоги мне раздеться. — почему меня сводит с ума просто его голос, заводит до дрожжи в ногах, заставляет стать влажной.

Непослушными пальцами медленно растягиваю его рубашку, пуговицу за пуговицей, запуская холодные руки в волосы, согреваясь его теплом. От него исходит дикая сила, чувствую ее подушечками пальцев, как и мелкие шероховатые шрамы, не видные глазом. Развожу руки, распахиваю рубашку, наслаждаясь его идеальным телом, накаченным торсом. Дьявол не из тех кто проводит дни и ночи в спортзале, заливаясь химией, он закалён боем, как дикий первобытный человек, спартанец.

Целую его в живот, аккуратно скидывая повязку, а затем рубашку на пол, не церемонясь. На нем остаётся только бинт, закрывающий рану, но это только придаёт ему сексуальности, необузданности, опасности. Вдыхаю его запах кожи, пота и парфюма, это афродизиак для меня, запах моего мужчины. Расстегиваю его брюки, чувствую как они натянуты каменным членом. Он хочет меня, он скучал. Он мой.

Лука стоит ровно, не двигается и не мешает мне раздевать его, только грудь поднимается часто, выдавая его волнение.

Голый Дьявол похож на скульптуру, вылитую из бронзы, в нем почти нет изъянов или я просто не замечаю их, одурманенная желанием. Касаюсь губами его руки, провожу дорожку из поцелуев вдоль его татуировки.

Он властно запускает руку в мои волосы, притягивает к себе, впивается губами, пожирая меня, трахая языком так сильно, что перестаю думать, почти теряю сознание. Мне мало кислорода и поцелуя мало, хочу его. Прижимаюсь, вдавливая себя в него, пытаюсь потереться зудящим местечком…

Дьявол смеётся, наслаждаясь моими метаниями. Не спешит.

Опускаюсь на колени, облизываясь. Я не узнаю себя и своей похоти, смелости и раскрепощённости. Но разве стоит стесняться человека, который знает тебя так хорошо? Хочется показать ему, то что не смогла при первой встрече — я его до мозга костей. Дьявол смотрит на меня сквозь сузившиеся глаза, мерцающие в полумраке, затуманенные возбуждением. Его рука все еще на моей голове, не давит и не принуждает, оставляет выбор за мной. Я облизываю его член, впервые сама пробую на вкус, не думая как бы отключить мысли и голову, а как растянуть секунды в минуты, отдаться без остатка.

Я слышу его глухой стон, когда обхватываю его губами, пытаясь справить с размером. Мне хочется доставить ему наслаждение, стереть границы которые были до этого. Ласкаю его языком, больше неумело, но очень старательно. Лука начинает помогать мне, двигаться встречу, направлять. Безумно трудно выдержать этот напор, но меня заводит его желание и возбуждение, ощущение пульсации. Я покорно стою перед ним на коленях, готовая принять все. Его властность только возбуждает меня сильнее.

Дьявола тоже трясёт, моё вознаграждение за покорность не заставляет ждать, поднимает меня, потягивая за волосы, ему сложно с одной рукой. Лука усаживается в кресло позади его, размещая меня на себе, лицом к нему. Я сажусь на него, оказываясь сверху, начиная движения под четким управлением его руки, которая шлепает и задаёт ритм, не даёт расслабиться. Возбуждение достигло такого предела, что скулю умоляя прекратить эту сладкую пытку, умру прямо на нем. Я сплошной оголенный нерв.

Дьявол хватает ртом мой сосок, как виноградинку на ветке, посасывая и покусывая, заставляя меня выгнуться и забиться в конвульсиях. Разряды тока бегут по всему телу.

Я выпита до дна.

А Лука только ускоряется, становится жёстче, грубее. Его внутренний зверь выпущен наружу и хочет удовлетворения. Кажется, он разорвёт меня, я срывая голос до хрипоты, повторяя его имя, умоляя не останавливаться? Или остановиться? Даже не понимаю, я как в бреду.

Даже одной рукой он умудряется на моем теле оставить сотни синяков, его прикосновения не ласковые, он держит так, словно если отпустит — меня не станет. Но я не против, так я чувствую что он со мной, пока я в его руках — все хорошо…

— Мониша, маленькая моя… — он прижимая меня за попу, удерживает на себе, пока семя Гроссерия не заполняет меня полностью. Я пропитываюсь им изнутри.

Прижимаюсь всем телом к вспотевшей груди, слушая биение сердца.

— Я люблю тебя… — шепчу, чувствуя себя счастливой, удовлетворённой кошкой, распластанной на нем, не желая даже ноги сдвигать, мне не хочется чтобы он выходил из меня.

Дьявол закрывает глаза, мышцы его лица напрягаются, образовывая морщинки у носа и глаз. Рука покоится на моей спине, прижимая.

— Я тоже люблю тебя, Мониша. — хрипло прошептал Дьявол, зарываясь носом в мои волосы. — Уже давно и безумно.

— Мониша… Это имя?

— Нет… — Лука намотал прядь моих волос на волосы, рассматривая их в лунном свете. — В русском языке нет точного перевода этого цыганского слова… нельзя подобрать одно словно в качестве перевода. Я бы перевёл, как: жена, единственная, любимая…