Таксист включил радио, и мы двинулись к мкаду. Дороги были пустыми, и мы могли быстро ехать по трассе. Я откинулась и вытянула ноги. Скоро буду дома и смогу забраться под теплое крылышко.

— Что за черт, мажоры совсем с ума посходили. — выдохнул таксист, сбавляя скорость. Я оглянулась, чтобы посмотреть, что он имеет ввиду. И сердце бешено забилось, подсказывая ответ.

Позади нас на бешеной скорости гнало три черный гелентвагена, прижимая машину, один из них пошел на обгон, управляя скоростью, а второй сбоку теснил к обочине. Сердце колотило так, что готово было пробить грудную клетку. Вряд ли водитель кому-то насолил, а вот я…

Машины плотным кольцом сжали нас, а я молила Бога, чтобы он не тормозил, не зная что делать в таких случаях. Машина впереди стала резко тормозить и таксист был вынужден остановиться.

— Не открывайте двери. — крикнула я ему, скидывая лодочки и беря их в руки.

Из машины, прижавшей нас к обочине, вышел один из тех бритоголовых, он был без пиджака с закатанными руками. Как по команде, они стали выходить все. Я вертела головой, прикидывая шансы на спасение. Даже если кто-то и будет проезжать, нас это не спасет. Что вообще делать в таких ситуациях?

Качок подошел к водителю, который тоже не спешил открывать окно или дверь, показал ему жестом выйти и не получив желаемое, херанул по стеклу. Я закричала. Стеклянная крошка засыпала все, попадая даже на меня, дверь распахнулась и водителя вытащили. Я понимая, что следующая, повинуясь порыву, распахнула дверь и ломанулась в лес. Я босиком, и надеюсь, они отвлечены на таксиста. Мне его жаль, но помочь ничем не могу.

Изо всех сил я Бежала в темноту, удерживая телефон и туфли, стараясь не думать о преследовании и просто шевелить ногами.

— Девчонка! — послышалось сзади, и я услышала топот. Босиком было невыносимо больно бежать, но не время капризничать. Кто-то схватил меня за руку, и я не глядя, с разворота, ударила острой шпилькой по мягкому телу, повторяя удары, пока не вбила каблук в нападавшего.

Нападавший отступил, ревя, как раненый зверь, сзади него догнал кто-то другой. Но я уже встала в стойку. Удар, еще удар. Руки болели с непривычки, но тело помнило технику. Бритоголовые явно не ожидали такого поворота событий, потому что одному я умудрилась сломать нос, другому всадить каблук в плечо. А третьему с ноги попасть в солнечное сплетение.

Платье неприлично задралось, но мне было не до этого.

Ко мне подошел тот, кто вытащил водителя, его рубашка была в крови, и он с поразительной скоростью и ловкостью, ударил меня по рукам, заломил их с треском, связал ремнем. Было невыносимо больно и унизительно быть в такой позе.

Я уткнулась лицом в землю, чувствуя каждую царапину на ногах, пульсацию в сбитых костяшках и неменение в руках. Хотелось жутко плакать, а еще от упражнений, алкоголь поднялся к горлу и меня затошнило.

У машины курил Лука, в расслабленной позе, словно он просто остановился покурить и полюбоваться ночным МКАДом, и его, явно, забавляла ситуация. У его ног, как собака, лежал водитель, который еле дышал, под ним была лужа мочи. И мне стало страшно. Этого человека не трогала слабость, он привык получать то, что хотел.

— А ты еще и пацанка. — выдыхая клубочек дыма, рассмеялся Лука. Он был огромен. На его фоне гелентваген казался жуком. — Захар, я не хочу видеть среди своих людей тех, кого отпиздить может девчонка.

— Простите, Вы просто сами распорядились, не травмировать Алису, и они старились быть аккуратными.. — Захар, тот, кто держал меня, поклонился ему, слегка кивая. А меня пробрала дрожь от пристального взгляда этого чудовища, который самым наглым образом теперь рассматривал свою добычу, в голове крутилось "Алису! Алису, блять!" Они уже даже знали мое имя.

— Извините меня, пожалуйста, я была пьяная. А когда я пьяная, я ебанутая. — затараторила я, храня надежду, что они меня попугают и отпустят.

— Заткнись. — прервал он. — Ты мешаешь мне думать, отдать тебя по кругу или взять себе? Может сдать, как проститутку в притон? Захар раздень ее.

Одно движение моего мучителя и я оказалась в черных трусиках без лифчика, и даже не могла прикрыться. Стыд захлестывал, и я поняла, что плачу, шепчу повторяя "Пожалуйста, отпустите, пожалуйста.."

— Ни при всех, пожалуйста. — шептала я, не в силах даже открыть глаза. Я и на ногах то держалась, потому что жесткие руки Захара удерживали меня на ногах. Притон? По кругу?

Но он смотрел на меня, выжигая, сжирая всю. Было что-то безумное в его взгляде, нечеловеческое. У него напрочь снесло крышу.

— Как обсуждать мой член, так при всех, как ответить за это — так нет? — я почувствовала дым у своего лица, осознав, что он приблизился, и находился невыносимо близко. Он даже не касался меня, а мне, казалось, что он облапал меня полностью, изучив каждый закоулок моего тело. Судорожно сглотнула.

— Умоляю, отпустите. Я виновата. — мне было так страшно, что было уже без разницы, как выгляжу, и что я унижаюсь. — Не трогайте, пожалуйста, хотите убейте, но не трогайте.

Я повторяла одно и тоже, как мантру. Руки свело судорогой, тошнота была уже в горле.