И я проголодалась до смерти. Подумаешь... переживу.
Солнце уже начало садиться. Я открыла французские двери и вышла в укромное патио, позволив мягкому бризу затанцевать вокруг меня. Запах океана в воздухе был успокаивающим, что очень странно, учитывая, что даже сам вид океана пугал меня до ужаса. И слава богам и богиням, на столике стоял поднос со свежими фруктами, круасанами и чаем со льдом. Лёд был свежим, ещё не успел растаять.
Я поискала другой вход в патио, но не ничего не нашла. Кто бы ни принёс еду, он был волшебником, и мне было плевать. Я села в плетёное кресло и начала есть.
Я всё ещё могла слышать разгневанные голоса, но на расстоянии, и я закрыла глаза, позволив себе соскользнуть в воспоминания прошлой ночи. Я тут же потекла, и испытала к себе отвращение.
Я не буду беспокоиться об этом. Так уж я себя чувствовала; и когда он вернётся в эти комнаты, он почувствует моё возбуждение и...
А что если он не вернётся сюда? Что если ему только и нужно было примитивное спаривание? Он дал чётко понять, что не хочет испытывать ко мне никаких чувств. Я не сомневалась, что он имел какие-то чувства — я не была столь неуверенной, — но я знала, что он был преисполнен решимости сражаться с ними. Как когда-то я.
За исключением, что я не была полна этой решимости теперь. Я нуждалась в нём, нуждалась сейчас. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, позволив пальцам скользнуть по губам, вниз к груди, потом поднесла их к незримой метке на моей шее, и я задалась вопросом, смогу ли я заставить его прийти ко мне. Если я позову его, услышит ли он меня?
Между мой и солнцем прошлась тень, и я мгновенно открыла глаза, беспечно очарованно. И я оцепенела, глядя в скрытое плащом лицо незнакомца.
— Кто ты? — прохрипела я. Я уже знала всех жителей Шеола в лицо, и этого мужчину я никогда раньше не видела. Я посмотрела в его глаза, и они были пустыми, словно там никого не было, и я уже видела такие глаза раньше. Когда была привязана к столу в тёмной комнате в Тёмном Городе, сходя с ума от боли.
Я попыталась закричать, но не издала ни звука. Они уже забрали мой голос, и на этот раз они покончат со мной. Я вскочила на ноги, опрокинув кресло в спешке, но создание не сдвинулось с места, просто наблюдая за мной своими пустыми глазами.
Я снова попыталась найти свой голос, и обнаружила лишь хриплые пережитки его.
— Уходи. Ты не принадлежишь этому месту. У меня нет больше никакой информации для тебя. Я уже всё рассказала тебе... тебе больше не надо причинять мне боль.
И тогда-то он заговорил жутким бесплотным голосом, который звучал механически.
— Мы здесь не для того, чтобы причинить тебе боль.
Мы? Я огляделась по сторонам и увидела ещё одного слева от меня, он наблюдал за мной с таким же бездушным намерением. У меня был шанс на победу с одним из них. С двумя — невозможно.
Я всё равно попыталась отступить к французским дверям, которые сдуру закрыла. Если я попаду внутрь, я смогу запереть дверь, замедлить их, пока бегу за помощью.
— Тогда почему вы здесь? — спросила я.
— Чтобы убить тебя, — произнесло создание, его голос ничего не выражал.
— Почему? — Я подходила всё ближе и ближе к двери, но никто из них не сдвинулся к месту. Шанс, что я смогу уйти, был призрачным.
— Так было приказано, и так оно и будет, — сказало создание, двинувшись ко мне, и я увидела его руки, руки которые больше походили на клешни, и на один переломный момент я застыла в ужасе, всплывшего в памяти.
Моя паника расколола меня, и я крутанулась как раз перед тем, как он коснулся меня, и бросилась к двери, но он поймал меня, длинные когти распороли белый хлопок на моих плечах, и я почувствовала брызги крови, когда снова закричала, в смертельной тишине, зная, что они убьют меня, молясь, что смерть будет быстрой и милосердной.
Я не хотела умирать. Только не сейчас. Я хотела лежать в постели с Азазелем и познавать удовольствия плоти. Я хотела гулять в ярком солнечном свете у воды, которая пугала меня. Я хотела разговаривать с Элли и смеяться с остальными, и я хотела заниматься тем, что у меня получалось лучше всего. Я хотела залечивать потери, делать так, чтобы у женщин были дети, которых они бы держали в своих руках.
Я почувствовала странную нервную дрожь, распространяющуюся по моему телу, и вместо того, чтобы бежать, я набросилась на ближайшего ко мне Разрушителя Правды, в шоке наблюдая как когти ночной птицы разорвали его лицо, и он закричал от боли.
Секундой позже французские двери взорвались градом осколков стекла, и появился Азазель. Гнев на его бледном лице, его крылья, его красивые крылья были раскрыты. Они были насыщенного иссиня-чёрного цвета и, казалось, заполнили всё пространство праведным гневом, и затем он превратился в расплывчатое пятно движений, отрывая Разрушителя Правды от меня и ударяя его об стену. Я слышала хруст костей, пронзительный визг создания от боли. Я упала на пол патио, схватившись за разодранные плечи. Должно быть, мне почудилось это временное перевоплощение, выплеснувшееся хищными когтями птицы.
Кто-то появился вслед за Азазелем, и он провёл быструю и эффективную работу со вторым Разрушителем, сломав ему шею и бросив его на пол. Но Азазель был ужасающе безжалостным. Он вырвал клешнеподобные руки у первого создания, пока тот визжал и трепетал, и потом быстрым движением сломал ему шею и оторвал голову.
Меня должно было начать мутить, напугать. Вместо этого, если бы у меня был голос, я бы подбодрила его. Я стояла на коленях на каменном полу патио, кровь текла по моим рукам, и попытки остановить кровотечение руками не дали никакого результата. Испытывая головокружение, я пошатнулась, подумав, что могу просто немного полежать. И тогда-то он оказался рядом со мной, сгрёб меня в свои руки. Выражение его лица было нечитаемо, когда он прижал меня к себе.
А потом мы поднялись, в сумеречное небо, и моя кровь пропитывала нашу одежду. Я пребывала в состоянии бреда, хотя не знала было ли это от потери крови или от полёта в руках ангела.
