Он прищурил глаза.

— Тебя не так просто убить.

— Я помню.

Я стояла слишком близко к нему. Странно, что я чувствовала его присутствие, практически ощущала тепло его тела, но люди шли прямо через нас, чтобы добраться до места аварии. Я незаметно отступила от него на шаг.

— Ты снова передумал?

— Это не было помилованием на постоянной основе. Но я здесь по иной причине.

Я бросила ещё один тоскливый взгляд на полицейских, бродивших вокруг места аварии, и снова повернулась к нему. Ещё один шаг в сторону.

— Тогда объясни.

— Ты нам нужна, — у него был такой вид, словно он съел какого-то неприятного жука, произнося это. — Я забираю тебя отсюда. И это противоречит моему здравому смыслу.

— Я никуда с тобой не пойду.

— Ты не имеешь права голоса в этом вопросе, — он выглядел скучающим. — Идём.

Мне удалось отойти от него на добрых пять футов небольшими шажками.

— Я так не думаю, — он, наверное, мог бы меня легко догнать, но я не собиралась сдаваться.

— Идём. Сейчас же, — его роскошный голос был мягким и убийственным.

Мне всё же удалось не сдвинуться с места. Я хотела, Боже, как же сильно я этого хотела. Я хотела пересечь это строгое пространство, которое умудрилась выделить себе, и прижаться всем телом к нему. К мужчине, который жаждал убить меня. Я сопротивлялась своему желанию, боролась с потребностью двигаться, пристально посмотреть на него. Это была битва, та которую я решительно была настроена выиграть. Он боролся нечестно — я поверила его заявлению, что он был отнюдь не человек, хотя он и был явно не в себе, когда заявил, что я была демоном. Но, невзирая на все его усилия, я не собиралась позволить ему контролировать меня. Нерациональное, мощнейшее притяжение, которое я испытала, вероятно, было просто одним из его уловок.

Не знаю, как долго мы простояли там. Он не стал просить повторно. Он просто сверлил меня взглядом своих тёмно-голубых глаз, насколько ярких на его равнодушном лице, а я боролась с ознобом, крадущемся по мне. Если я сдамся, надежда угаснет, хотя я не могла даже приступить к определению на что я надеялась.

— Ты должна быть мудрее, — наконец произнёс он. — Ты знаешь, что я твой враг, и убить тебя запросто. Вместо того чтобы нервировать меня, ты должна стараться смягчить меня.

"Мягкий" — я бы никогда не применила такого слова к Азазелю. Он был стройный, сильный, весь из жёстких граней и углов. Вряд ли он когда-либо был мягким, особенно в неподходящее время.

Лицо затопило жаром от мысли. Почему я думаю о сексе, когда смотрю на этого мужчину? Если он не был человеком, возможно, он даже не был сексуальным. А даже если и был, ко мне это не имеет никого отношения. Я не возбуждалась от кого-то, кто желал моей смерти.

Но, к сожалению, его слова имели смысл. Я не должна была вызывать в нём враждебность. Я должна быть кроткой и покорной, и, может быть, он снова отпустит меня. Но я не сдвинулась с места. Не в этот раз.

К моему потрясению, слабый проблеск улыбки затанцевал на его губах и затем исчез так же быстро, как появился.

— Ты сделала выбор.

А потом всё вокруг померкло.

Я уже такое чувствовала ранее: стиснута в нерушимой хватке, запах теплого мужского тела и океана окружили меня. Я не сопротивлялась — я помнила, что чем больше я борюсь, тем будет больнее. Я замерла в темноте, в ослепляющем объятии, и попыталась всё осознать.

Это было безумие, но ощущалось так, словно я летела. Парила в облаках и космосе и во времени, и ощущение было восхитительным. Несуразно, ведь я ненавидела саму мысль о полете. Прямо сейчас я была просто обернута в кокон из чего-то, и мой воображение жутко разыгралось. Но я глубоко вдохнула, запах его кожи и морского бриза попал мне в ноздри, и я уступила удовольствию, позволив своей силе воли рассеяться.

ОН ВЗМЫЛ ВВЕРХ, ДЕМОН был плотно прижат к нему. На этот раз она не боролась с ним, и от этого стало ещё сложнее. Ему было лучше, когда он боролся с ней. Он чувствовал, как она положила голову на его плечо, чувствовал её теплое, влажное дыхание на своей коже. Если бы она сопротивлялась, он мог запросто бросить её, позабыть о ней, и кто знает, где и когда она вновь объявится? Но она однозначно объявится. Убить демона было не так просто, даже для него.

Он быстро отыскал её — по правде говоря, он всегда знал где она, всегда был готов к тому дню, когда сможет закончить начатое. Позволить ей жить было неприемлемо.

Он всё ещё не понимал почему изменил своё решение, вернулся за ней полтора года назад. Может быть, все дело было в простом факте, что Саре было бы ненавистно то, что он сделал. Даже после столь долгого времени со дня её смерти, её нежное влияние боролось с его более кровожадными инстинктами.

И кровожадный был подходящим термином. Лилит могла истекать кровью — он помнил это. Помнил разорванную плоть её запястий и лодыжек, которые он исцелил после того, как вытащил её с места казни. Он мог снова пустить ей кровь, и на этот раз никакое ложное милосердие не остановит его. Он и не думал, что в нем есть милосердный костяк.

Он перенесёт её в Тёмный Город и если придется, передаст её Разрушителям Правды, чтобы те выявили все её секреты. У него не будет иного выбора, кроме как подвергнуть себя её обольщению, и он докажет себе, что сможет устоять перед ней. Он будет вечно оплакивать Сару. Она была женой его вечного изгнания. Лилит была смертоносной шлюхой.

Неважно во что она верила, он не может позволить себе забыть эту важную истину.

Глава 6

Я ОТКРЫЛА ГЛАЗА, МОРГНУЛА, а потом вновь их плотно закрыла. Что-то с моим зрением было не так. Впрочем, как и с моим разумом. Моё сердце заколотилось от воспоминания о страхе, и я неторопливо задышала, желая успокоиться. Я лежала на кровати, и меня накрыло ощущение дежавю. Всё это уже раньше случалось. Где был Азазель?

Я снова открыла неспешно глаза, затем села и осмотрелась. Я была в спальне: огромной, изысканной, с высокими потолками, массивной старой мебелью и, судя по всему, мраморным полом. Я не могла определить наверняка, потому что комната была лишена цвета. Всё было странного оттенка сепия,