Что-то нерадостно сделалось мне,Словно один я остался на свете.Только собаки в ночной тишинеЛают, как сукины дети;Только шумит ветерок в лозняке,Время идет — за минутой минута…Вдруг я заметил — по правой рукеСтало светлей почему-то.Глянул направо и — вот тебе на! —Вижу: моя загорается хата.А в хате — пожитки, а в хате — жена,Девки мои и ребята.Что же мне делать? Пуститься бегом,Бросить, оставить охрану?..Только какими ж глазами потомЯ на товарищей гляну?Выйдет невесело, выйдет скандал,Выйдет позор невозможный:Скажут — не выдержал, скажут — сбежал,Скажут, что я ненадежный.Нет уж! Коль враг накликает беду —Надо держаться по чести:Хата пылает, а я не уйду! —Так и остался на месте.Стыдно мне было б ходить по земле,Если б оставил я дело…Скоро послышались крики в селе, —Стало быть, помощь поспела.Стало быть, выручат. Значит, спасут,Значит, увижусь с детьми и женою…Точно не знаю, в котором часуЛюди явились за мною.Руку мою пожимают подряд,Словно встречают впервые.— Ты не робей, не тужи, — говорят, —Все, — говорят, — живые.Надо тебе, — говорят, — отдохнуть, —Носятся, словно с героем. —Хата сгорела. Хату забудь.Хату, — сказали, — построим.Пусть же душа у тебя не болит,Старое сердце не стонет:Сила колхоза в огне не сгоритИ на воде не потонет.* * *Я — не взыщите — плохой соловей,Песенка эта, быть может, наскучила,Но ведь история жизни моейИ начинается с этого случая.1935
ВРАГ
Нет, я не позабыл, не выдумал, не спутал,Я помню все: лесную тишину,Твои поля, и вросший в землю хутор,И первую колхозную весну.Ей гибель петь — по тропам и проселкамТы посылал ночами сыновей:Я слышал сам, как в перелесках щелкалСтальной семизарядный соловей.Ее встречать с отточенным железом
