Дальше следовало не самое приятное. Меня подводили к двери, где вместо стекла перегородки были затянуты тончайшей рисовой бумагой, мне следовало сесть на колени, склонив голову – служанки раздвигали двери, я поднималась, делала два семенящих шага, снова коленопреклонение, и только после слов: «Входи, дитя», – я могла, собственно, войти.

Бесило подобное неимоверно, но, играя роль невесты, вести себя я должна была соответственно. И все три недели я выполняла данные, крайне странные обязательства.

Все три недели…

Но не сегодня.

Так как невесте полагается, аки археологу, смотреть исключительно в землю, в смысле, на пол, то я не сразу обратила внимание, что дверь сегодня была другая. И после трех семенящих шагов, вновь поклонившись, услышала не привычное «Входи, дитя», а ледяное:

– Прекрасно выглядишь, Мари.

Я медленно подняла голову и посмотрела на Адзауро. Младший господин сидел за накрытым столом один с присущей ему вальяжно-церемонной флегматичностью, так, словно делал всем одолжение, и в целом тут каждый должен бесконечно благодарить его за это, вот только… Служанки отступили, двери закрылись за моей спиной, и теперь, походу, единственной, кто ему должен был прямо по гроб жизни, оставалась я.

– Как… спалось? – поинтересовался Адзауро.

Я встала, сложила руки на груди и молча посмотрела на наследника рода. Вероятно, зря. Потому как выглядел он, может, и небрежно-меланхолично, но вот взгляд… его взгляд откровенно вызывал панический ужас. Не то чтобы у меня, меня вообще-то мало чем можно было напугать, но так, в целом…

– Спалось шикарно, – довольно грубо ответила я. – Это вот что? – Я указала на накрытый стол.

– Завтрак, – отозвался Акихиро.

Демонстративно оглядевшись, сообщила очевидное:

– Все завтракают в другом месте, Чи.

Судя по усмешке, промелькнувшей на высокомерно злом лице, ему было прекрасно известно об этом. А вот лично мне он сообщил:

– Все – это не ты.

И, указав на стол, приказал:

– Сегодня за завтраком ты будешь прислуживать мне, Мари. Приступай.

Ох…ренеть просто.

– Мальчик, – я даже не разозлилась, я действительно офигела от его слов, – ну так просто, если ты настолько тупой, что еще не понял, – я не прислуга. Я тебе больше скажу, малыш: я и не невеста тебе.

И мне, честно говоря, даже его ответ на сказанное слышать не хотелось и реакцию на мои слова видеть не хотелось так же, я развернулась и собиралась просто уйти, когда этот психопат вдруг произнес:

– Вечером пьяница – утром лентяй.

А вот это было уже… вообще за гранью.

Я развернулась, возмущенно глядя на Акихиро. Но он усмехнулся и добавил:

– Ветер и вишневый цветок не могут быть хорошими друзьями.

М-да, целый род психов.

Ладно, хочешь так, поиграем по твоим правилам:

– Соловей – птичка певчая, – с выражением основательной многозначительности заявила я.

Адзауро-младший вопросительно изогнул бровь.

Если он надеялся меня этим смутить, то напрасно.

– Десять раз отрежь, потом не забудь выкинуть измеритель на хрен, – продолжила с самым умным выражением лица. – Прыгая в воду, запусти в нее эхолот с броду. Танцуй, пока на флайт не заработал. Завел врага, заведи и друга – чисто так, для полноты комплекта. Мне продолжать или ты уже осознал степень идиотизма происходящего?!

Он промолчал, странно глядя на меня.

И в этот момент двери распахнулись, мгновенно окутав ароматом дорогих цветочных духов, а затем раздался нежный, журчащий, безумно красивый голос:

– Мой господин, сердце замирает от счастья видеть вас!

И вчерашняя зеленоглазая гейша, окатив меня полным презрения взглядом, прошла на два шага вперед, поклонилась, опустилась на колени и, вновь поклонившись, пропела:

– Господин позволит налить ему чай?

Тварь!

Причем даже не гейша, а вся ситуация. Вся вот эта ситуация и Акихиро Чи Адзауро в частности! Но если он надеялся меня задеть, то… пошел ко всем гниющим дерсенгам разом.

– Конечно, господин желает, чтобы вы налили ему чай, прекраснейшая, – с воодушевлением произнесла я. – Видите ли, господин сам обслуживать себя не способен: лень, изнеженность и все такое. Ну вы же знаете этих аристократов, да? Так что непременно, всенепременно окажите помощь этому… фигово приспособленному к жизни. Позаботьтесь о нем, дорогая. И помните – хороший омлет залог качественного секса после трапезы. Прекрасного вам… времяпрепровождения.

И, развернувшись, я покинула и охреневшую гейшу, и помрачневшего Адзауро.

Вместо завтрака у меня был тренировочный зал. С восьми до девяти его закрывали для местной охраны, оставляя нашим сотрудникам, так что… собственно, стесняться было некого, и я от всей души избивала грушу, на которой уже трещала кожа по швам.

– Кей, – Полудохлый, с бутылкой воды в руке, оперся о стену рядом, наблюдая за моей тренировкой, – ты вообще как?

– Охрененно! – соврала я, чувствуя, как заныла кожа на костяшках под перчатками.

– Да? – Он отхлебнул из бутылки. – А по тебе не скажешь.

Проигнорив подчиненного, я продолжила избивать грушу.

– Кей, – протянул он, снова сделав глоток воды, – не то чтобы я вмешивался, но переборщишь с тренировками, и твою девственность никто не купит.

Тварь, ненавижу!!!

Но бить по груше я перестала и теперь стояла, тяжело дыша и просто пытаясь успокоиться.

– Ты же в курсе, – напомнил Полудохлый, – никаких силовых тренировок.

– Я помню, – процедила, отчаянно сдерживая ругательства.

И, сорвав перчатку с правой руки, активировала визоры… Гейша все еще находилась даже не то чтобы в покоях младшего господина – в его спальне. На полу, по пути к собственно этой спальне, валялся ее алый шелковый халат, заколка, символизирующая невинность, обувь… и даже местный аналог бюстгальтера. Недвусмысленно все так.

Следующий удар по груше я нанесла без перчатки. Взвыла от боли, и это отрезвило. Отрезвило разом, потому что руки – это то, что под перчатками во время любого из визитов не скроешь, они должны быть в идеальном состоянии.

– Треклятая нестабильная плазма, – прошипела, глядя на начавшие кровоточить ссадины.

Полудохлый тактично сделал вид, что ничего не видел, не слышал и вообще я в норме.

– Слепой сказал, тебя заменят, – произнес он, едва я, оторвав кусок от майки, перебинтовала ладонь.

Не то чтобы это имело смысл, проще было подняться к себе и залечить все переносным гелликсом, но это надо еще дойти, а я просто не выношу вида собственной крови.

– Да, заменят, – подтвердила подчиненному.

На время этой операции командующими были я и Слепой, остальные на подхвате.

– Жаль, – высказал никому не нужное мнение Полудохлый.

Вопросительно посмотрела на него, намекая, что раз сказал, лучше бы ему продолжить. Он пожал плечами и пояснил:

– Если тебя заменят, то максимально похожей внешне девушкой. Единственная кандидатура, подходящая по указанным параметрам, – Алкеста. Но работать с ней… Не твой уровень, сама понимаешь.

Алкеста да, не самый лучший вариант. Слепому придется постоянно ее подстраховывать. Продержится ли она месяц? Сомневаюсь, но… это будет уже не моя проблема, а Слепой разберется, ему не в первый раз.

И тут я поняла, что не хочу возвращаться в свою комнату. Тупо не хочу.

Придерживая ноющую руку, огляделась – сейчас тренировалась вся моя команда. Семнадцать человек практически одинаковых параметров – два метра ростом, атлетическое телосложение и запредельные способности. У меня в команде было шесть асов, четверо стрелков, два снайпера, способных лежать в засаде без единого движения сутками, и пятеро вышибал, Полудохлый как раз к ним относился. Команду сформировали недавно, и, по факту, мы уступали большинству подразделений той же гаэрской разведки, но… мы были крысами, способными выжить везде, всегда, при любых обстоятельствах и любой ценой. Были. Сейчас менялось многое, слишком многое, к примеру, правило «за отставшими не возвращаться», существовавшее во всех бандитских подразделениях, с некоторых пор трансформировалось в «своих не бросать». Хорошо это или плохо – я не знаю. Но, руководствовавшись первым правилом, мы выживали везде, руководствуясь вторым… в прошлой операции я потеряла троих.

«Кей, – раздалось по внутренней связи, – гейша покинула поместье».

«Серьезно?