— А кому бы придали? Кто представляет угрозу?
— Верхушка. Все перечисленные, похоже, как и я, недавно завербованы в связи с провалом покушения. Так, расходный материал. Костяк же ячейки составляют бывалые бойцы. Некий «Малпа», здоровый детина, разбирается в оружии, скорее всего, воевал. Явный уголовник «Гвоздь», блондин с нервным тиком и латышским акцентом, правая рука Войцеха. Никак не могу понять, он политический или просто бандит, но надо быть предельно осторожным. Непосредственно Войцех, жёсткий лидер, умелый подпольщик. Если учесть возраст, можно догадаться, что успел повоевать точно, вероятно, не раз. Что примечательно, акцента не чувствуется, так что у нас давно, равно как и хорошо знаком с принципами работы Особого управления. Я уже начинаю понимать, почему их сразу не вычислили... Ну и Катажина, красавица-загадка. Хоть она и находится под влиянием своего брата, я убеждён, что девушка не так проста, как хочет казаться. Не исключено, что она серый кардинал всего предприятия.
Ферапонтов кивнул и задумался, присев на подоконник. Полевой встал с ковра, прошёлся по комнате и обратился к коллеге:
— Что-нибудь ещё интересное есть? Нужна помощь?
— Разве что финансирование. У них «Уэбли» и «Винчестер» последней модели, тротил в изобилии, «Руссобалт» из первого послевоенного выпуска и среднего качества «Форд», как минимум две квартиры для явки и один телефонный аппарат. Простая ячейка анархистов без громких эксов такое себе позволить не сможет. Я убеждён, что их куратор неплохо снабжает своих подопечных. Это занятно.
— Попробуйте раскопать, откуда финансирование. Я в Вас не сомневаюсь.
Друзья пожали руки. Рихтер докурил, притушил окурок ногой и отправил носком сапога под кровать. Посмотрел на подчинённого:
— Шлаевский, войдите в контакт с Катажиной. У Вас с женщинами хорошо выходит — вот и используйте свой талант. Разговорите пани, вытащите всё, что сможете.
— Она незамужняя, так что панна...
— Да хоть панночка, мне плевать. Считайте, что это приказ: соблазните её и сделайте нашим информатором. Мы должны узнать, на кого и когда готовится покушение или какая там акция. Мне чертовски не нравится, что наше управление проворонило такую ячейку. Надо исправлять.
Младший лейтенант вздохнул и кивнул. Ему, конечно, хотелось бы оказаться в одной постели с Катажиной, но никак не по приказу Рихтера. Да и вообще, идея работать под прикрытием нравилась Михаилу всё меньше и меньше. Тем временем полковник посмотрел на часы.
— Всё, господа офицеры, расходимся. Встречаемся так же ровно через семьдесят два часа, бордель «Шаловливая киска», что на Пятницкой. Подполковник, постарайтесь установить личности, кого сможете. Андрей, с Вас аналитика по возможной цели и месте, на случай, если они будут страховаться до последнего. Михаил, приказ у Вас есть, действуйте. Удачи!
Офицеры разошлись по одному. Последним комнату покинул Шлаевский. Он ещё долго курил и потягивал абсент в баре. Затем выругался на чём свет стоял и ушёл во вьюгу рассвета.
***
Очередная «ставка» затянулась. Войцех опоздал минут на двадцать, потом ещё задержался в гостиной с сумкой взрывчатки и оружия, негромко обсуждая что-то с Гвоздём. К товарищам вышел хмурый и злой, вместо разговоров обложил всех матом и принялся заливаться водкой. Начали лишь в сорок минут девятого.
Гвоздь очень обстоятельно и подробно рассказал, у кого какая позиция. Как и ожидал Шлаевский, Арон и Маршал должны были быть со стороны коридора, он сам и Малпа — с другой, а внутрь планировалось направить Войцеха с Гвоздём. Катажина и Кюри будут ждать в укрытии за рулём машин, Аполлинария водить не умеет, поэтому просто медик. Латыш был весьма посредственный оратор, а потому многие пункты пришлось повторить несколько раз для Маршала и Арона. Чтоб не подавать виду, младший лейтенант счёл нужным докопаться до путей отхода, кто кого прикрывает, сохраняются ли пары и так далее, чем ещё больше всех запутал. В итоге в самом конце Кюри попросил повторить конкретно его действия: Войцех обматерил товарища и вышел из-за стола на время, а Гвоздь выругался на латышском и решил рассказать всё с самого начала.
В конце концов, решили завтра собраться в то же время и повторить всё ещё раз. Конкретная цель и дата не уточнялись, однако Войцех хмуро заметил: «Ничего, успеем», после наскоро оделся и вышел на лестницу с Малпой. Шлаевский выскочил следом и услышал обрывок разговора спускающихся мужчин, обсуждавших, в какую пивную податься. На цыпочках поднялся этажом выше, замер в ожидании. Вскорости квартиру покинул Гвоздь под руку с Аполлинарией: девушка была перевозбуждена и всё время щебетала, у блондина дёргалось лицо. Спустя ещё пару минут вышли Кюри, Арон и Маршал. Грузин громко спорил с евреем и доказывал ему необходимость «лична стрэлять гадов», размахивая руками, в то время как Арон отбивался, дескать, его план с гранатами был ничуть не хуже. Кюри же увлёкся и стал рассуждать о возможностях тротила.
Михаил выждал минут пять, спустился обратно и негромко постучал. Послышались шаги, за дверью раздался приятный тихий голос:
— Кто?
— Pan Płomień.
После короткой паузы дверь отворилась и девушка впустила гостя.
— Что-то забыли?
— Tak.
— Проходите.
Шлаевский прошёл в комнату, постоял немного на месте, покачиваясь на каблуках и в нерешительности сминая в руках кепку. Выжидательно посмотрел на Катажину — девушка взгляд не отвела, но слегка зарумянилась, приблизилась к офицеру:
— Может, Вам помочь? Что Вы оставили здесь?
— Moje serce.
Контрразведчик стремительно притянул подпольщицу к себе и поцеловал в губы. После поцелуя девушка легонько его оттолкнула и упёрлась локтями мужчине в грудь, но руки с талии убирать не спешила.
— Пан, не стоило этого делать. Нельзя. Прошу Вас, уходите.
— Почему же? Я Вам не нравлюсь? Вы не свободны?
— Нет. Дело не в этом...
Не дав девушке договорить, офицер снова прижал её к себе в поцелуе, на этот раз более длительном. Грудью Михаил почувствовал, как упор Катажины слабеет и попытки оттолкнуть его сходят на нет. Разъединив губы, Шлаевский слегка откинул голову назад, поднял правую руку с талии девушки и очень нежно провёл пальцами по шее и скуле, поправив после прядку волос за ухо. Взяв полячку за подбородок, повернул её лицо к себе так, чтобы их глаза встретились:
— И в чём же дело, piękna Katarzyna?
— Войцех. Мой брат убьёт Вас, если узнает. Пожалуйста, давайте лучше не будем...
— Войцех с этой обезьяной ушли пить, до утра вряд ли вернутся. А даже если вернутся — я готов умереть
