— И о чем ты беспокоишься?

Откровенно говоря, думаю, обо всем. Он, я, мой дедушка, моя работа. Ничто из этого не казалось надежным и безопасным. Никакой стабильности. Ни с Кейном, ни на должности в его компании, потому что, если между нами будет все кончено, закончится и моя карьера. И дедушка... отношения с ним столь же неопределенны, сколь и скрытны. Я могла покинуть Бостон, и это выглядело бы так, словно этих дней вместе никогда и не существовало.

Я пыталась стряхнуть внезапно накатившую меланхолию, представляя себе, как могла перейти от счастья к страху за пять минут.

Поэтому слегка улыбнулась Кейну.

— Ни о чем.

Он жестко посмотрел, как будто не верил мне. Затем двинулся в мою сторону, и я почувствовала, как что-то мокрое шлепнулось на голову. Мои глаза расширились, а взгляд Кейна взлетел к моей голове.

— Нет, — произнесла я.

Его губы изогнулись.

— Да.

Ужаснувшись, я истерически рассмеялась.

— Пожалуйста, скажи, что... птица только что не нагадила мне на голову.

Кейн резко рассмеялся.

— Кейн!

Я смотрела, как он веселится, и если бы не запах птичьих испражнений, очень обрадовалась бы его смеху. Впрочем, ничего смешного. Я поморщилась, подняв руку к волосам, но побоялась прикоснуться, чтобы обнаружить место попадания.

— Это не смешно, — ударила его по руке, и это заставило его смеяться еще сильнее. — Ты что, подросток? У меня в волосах птичье дерьмо!

— Прекрати, — выдохнул он, вытирая слезы и давясь смехом, сделал шаг ко мне. — Продолжай повторять это, и я не смогу остановиться.

— Ничего смешного, — скривилась я. — Это подло.

Он улыбнулся, взгляд прошелся по беспорядку на моей голове.

— Ты просто была такая серьезная, а потом...

— Птичьи какашки, — закончила я. Он снова прыснул и предупредительно удержал мою руку. — Даже не думай. Мне нужно возвращаться в офис. Я не могу идти с... — Я прервалась, не желая снова веселить его, произнося «птичье дерьмо».

Внезапно комичность ситуации накрыла меня. Кейн Каррауэй смеялся над птичьим дерьмом как школьник. Кто бы мог подумать?

Глядя, как изогнулись мои губы, он с нежностью произнес:

— Мы отправимся ко мне... — Осмотревшись, он задержал на чем-то взгляд. — Сейчас...

Смущенная, я наблюдала, как он шагнул назад и остановился у скамейки, на которой сидели подростки. Говоря что-то, он достал кошелек. Затем протянул им деньги, а они отдали бутылки с водой.

В груди разлилось тепло, когда Кейн вернулся ко мне.

— Во сколько они тебе обошлись? — Я взглядом указала на бутылки.

— Десять баксов, — пожал он плечами, — но они помогут все смыть, так что тебе не придется идти ко мне с птичьим дерьмом на голове.

— Мой герой.

Он бросил предупреждающий взгляд, который никак не повлиял на мое скрытое головокружение.

— Просто опусти голову.

Я сделала, как просили, улыбаясь все время, пока он бережно поливал водой мои волосы и вытягивал из них птичьи экскременты. Несколько минут спустя отжал воду с волос и снова поднял мою голову. Глядя на него с благодарностью, я вытащила из сумочки мини-бутылочку геля для рук.

— Спасибо. — Он взял ее и нанес средство на руки.

— Это тебе спасибо. — Я посмотрела вверх на его многоквартирный дом, виднеющийся на Арлингтон-стрит. — У меня будет время помыть голову?

— У нас будет свободное время. Не каждый день моего помощника обгаживают.

Наши взгляды встретились, и, пока мы смотрели друг на друга, меня наполняло теплом. Просто как будто... все предыдущие переживания разбились с возвращением надежды.

Обычно когда я ступала на вымощенный красным кирпичом тротуар Чарльз-стрит, усаженный деревьями, то чувствовала себя в своей стихии. В Бостоне я любила эту улицу больше всех, с ее причудливыми газовыми лампами, антикварными магазинами, ресторанами и бутиками. В воздухе ощущалась особая свежесть, и само место напоминало маленький оазис посреди города.

Тем не менее, спокойствие, которое я обычно чувствовала, проходя по Чарльз-стрит, испарилось.

С проведенных вместе с Кейном выходных прошло две недели. И хотя казалось, что он покончил с возведением стен между нами, похоже, он также покончил с секретностью наших отношений. А я не давала на это согласия.

В субботу, в самом разгаре лета, я оглядывалась на полную людей оживленную улицу. К тому же в районе, где проживал мой босс, была высока вероятность того, что мы столкнемся с кем-то знакомым. С кем-то, кто будет гадать, почему он прогуливается в джинсах и футболке со своей помощницей. Я тоже оделась не как на работу, вернувшись к шортам, майке и шлепанцам.

Это он придумал вместе отправиться за покупками. На следующей неделе предстоял день рождения матери Генри, и требовалось купить ей что-нибудь. Я не очень-то стремилась сопровождать его, но когда Кейн чего-то хочет, он может быть очень убедительным... работая своим ртом. И, ладно, языком.

Я поерзала, вспоминая его способ убеждения в постели этим утром. Мне действительно не хватало силы воли. Возможно, она могла бы продаваться на Чарльз-стрит.

— Если за нами следят, нас и так увидят, — вздохнул явно раздраженный Кейн.

Очевидно, мое беспокойство не осталось незамеченным.

— Мы играем в опасную игру, — возразила я.

— Правда? — Он остановился, чтобы заглянуть в витрину магазина в полуподвальном помещении. — Я думал, мы прогуливаемся по гребаной улице.

О, он ругался. И был взбешен.

— Кейн...

— Это хорошо бы на тебе смотрелось.

Он сменил тему, указывая подбородком на бирюзовое платье консервативного кроя, но из чрезвычайно красивого материала. Классическое, но сексуальное.

— Как бы там ни было, оно бы не подошло моей кредитке.

В ответ Кейн взял меня за руку, вынуждая оглянуться, смотрит ли кто-то на нас. Он, казалось, не заметил мою настороженность, потому что был слишком занят тем, что тянул меня по ступенькам вниз.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— Ты примеришь платье.

Я нахмурилась, смущенная его действиями. Он просто пытался проигнорировать аргумент о том, что происходит между нами?

— Нет, не примерю.

Изящная продавщица подошла к нам с блеском в темных глазах, как только Кейн попал в ее поле зрения. Несколько недель назад молодая девушка модельной внешности со скульптурными скулами, идеальной прической в стиле афро и шелковистой кофейной кожей вызвала бы резкий приступ собственничества. Но не теперь. Конечно, волнение, которое испытывала от мысли, что именно я только что выбралась из его постели, еще осталось, но ревность из-за отсутствия уверенности, теперь подавлялась. Этим можно было управлять. Я осознала, что последние несколько недель и Кейн не вел себя по отношению ко мне как пещерный человек.

Прогресс.

Так что когда, указывая на платье, он произнес: «Шестой размер», — я уступила. Тридцать секунд спустя меня с платьем в