Глава 30

Хендрикс стояла, не двигаясь, пока разлагающиеся тела выползали из-под земли вокруг нее.

«Мать Эдди пытала и убила этих мальчиков», – поняла она с растущим ужасом. Все это время они были здесь. Похоронены на ее заднем дворе.

Сколько раз она ходила по их костям, даже не зная, что они там?

Ее рот наполнился вкусом чего-то кислого. По рукам поползли мурашки.

Три скелета окружили Хендрикс, Порцию, Коннора и Рейвен, заставив их сгрудиться в центре двора. Порция плакала. Лицо Рейвен было бледным и скукоженным.

– Твою мать, – все повторял Коннор. – Твою ж мать.

Скелеты ничего не говорили. Но их желтые челюсти открывались и закрывались, скрежеща поломанными зубами. Они подняли костлявые руки перед собой, дергая пальцами.

Один из скелетов прыгнул к ним. Рейвен закричала и отшатнулась, когда Коннор бросился наперерез скелету. Хендрикс почувствовала воодушевление, когда Коннор вступил в борьбу со скелетом. Но тот лишь скривил пасть в жуткой улыбке. Он схватил Коннора за плечо и запястье, а затем Хендрикс услышала тошнотворный щелчок, с которым руку вырвали из сустава.

Коннор упал на колени, побледнев на глазах. Скелет не отпускал его руку…

Еще один скелет схватил Порцию сзади, прижав ее руки к бокам. Она попыталась закричать, но мертвые, разлагающиеся пальцы закрыли ей рот. Звук вышел приглушенным и хриплым. Пока Хендрикс, застывшая от страха, наблюдала эту картину, скелет вонзил сломанные зубы в плечо Порции.

А третий тащил Рейвен по земле, схватив за волосы…

Хендрикс отшатнулась, ее дыхание перешло в резкие всхлипы. Инстинкты велели ей бежать. Но если она не предпримет хоть что-то, то все ее друзья скоро умрут.

Свет в Стил-Хаусе начал мигать. Вспышка – темнота. Вспышка – темнота.

В окнах Хендрикс видела фигуры трех призраков, слоняющихся по ее гостиной. По ее кухне. По лестнице на второй этаж дома. Запах одеколона внезапно оказался настолько сильным, что обжег ноздри.

С внезапной ясностью к ней пришло понимание:

Все это закончится, как только Стил-Хаус получит свою последнюю жертву.

«Эдди», – подумала она. Она не могла позволить Эдди умереть.

Ей нужно было отдать дому что-то другое.

Чувствуя себя как во сне, Хендрикс прорвалась мимо скелетов, ее ноги дрожали. Она пробежала через двор и распахнула заднюю дверь, петли которой взизгнули так пронзительно, что по спине пробежали мурашки.

– Ты не сможешь спасти его.

Жужжание, которое она слышала раньше, теперь стало громче. Оно пронизывало до самых костей и осыпало мурашками кожу.

Хендрикс заскочила внутрь, и дверь шевельнулась сама по себе, выскользнув из рук и захлопнувшись за ней. Стены дрожали.

Хендрикс почувствовала в горле зарождающийся крик. Она проглотила его, опасаясь, что дом услышит, и поспешно попыталась снова открыть дверь. Но у нее не получилось. Дверь была заблокирована.

В поле ее зрения то появлялась, то исчезала кухня, как будто просто перегорела лампочка, но это было не так, потому что дом вдруг сам начал меняться. Знакомые стены и мебель ее семьи исчезли, и Хендрикс увидела другой Стил-Хаус. Старый.

Пустой, прогнивший, с заплесневелыми половицами. На стенах чем-то очень похожим на кровь были нацарапаны слова: «ПОТАСКУХА», «НЕУДАЧНИЦА», «ШЛЮХА».

Хендрикс вздрогнула, читая их.

Где-то в темноте кто-то рассмеялся, и от этого звука страх придавил ее, как могильная плита. Она почувствовала, как что-то щекочет ее лодыжки, и закричала, дернувшись назад.

Кот крутился между ее ног и мяукал.

– Бедная Сэгги Мэгги… И что ты теперь будешь с этим делать?.. Расплачешься?

Голос походил на радиосигнал – то появлялся, то пропадал. От ужаса Хендрикс чувствовала слабость.

Свет загорелся, и кухня снова выглядела как обычно. Исчезли заплесневелые половицы, мяуканье кота, слова, нарисованные на стенах кровью. На ее месте была комната, которую знала Хендрикс. Коробки, сложенные в углу, свежевыкрашенные гипсокартоновые стены и шелестящий полиэтилен. Жужжащий звук тоже прекратился, и во внезапно наступившей тишине Хендрикс расслышала напряженный, полузадушенный голос Эдди, эхом спускающийся по лестнице.

– Пожалуйста, нет, пожалуйста, не надо! О боже!

Хендрикс набрала побольше воздуха в легкие и помчалась к лестнице.

Но каждый шаг, который она делала, заставлял ее вспоминать друзей, которых она оставила позади.

«Я делаю это для них», – сказала она себе. Как только она принесет дому жертву, призраки уйдут навсегда.

Она отдернула занавеску…

ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ СПАСТИ ЕГО.

Внезапным «бах!» разбилось каждое окно в Стил-Хаусе. Стекло наполнило воздух, мерцая бриллиантовой крошкой.

А потом все эти осколки начали падать, врезаясь в лицо Хендрикс, впиваясь ей в руки. С воплем она подняла их над головой, пытаясь защитить себя.

Ливень хлынул в дом бурным потоком. Вода лилась из окон второго этажа и ручьями сбегала вниз по лестнице, выбивая пол из-под ног. Хендрикс упала на колени, одной рукой держась за перила. Она знала, что, если разожмет руку, поток смоет ее.

Дом не хотел, чтобы она добралась до Эдди. Он сделает все возможное, чтобы помешать ей.

Как только эта мысль пришла ей в голову, стены вокруг нее загорелись. Краска пузырилась и лопалась, огонь поднялся по лестнице и перекинулся на второй этаж, быстро поглотив и полиэтиленовую пленку, и гипсокартон, и голые деревянные балки стен. Зал и лестница были заполнены дымом.

Кашляя, Хендрикс снова поднялась на ноги. Пламя было все еще недостаточно сильным, чтобы обжечь ее, но она знала, как быстро распространяется огонь. Ей нужно было вытащить Эдди оттуда, пока не рухнул весь дом.

Пепел и кровь обрушились на нее, совершенно перекрыв видимость на расстоянии пары метров. Кровь достигла колен, и ее уровень повышался с каждой секундой. Стекло плавало на поверхности, отражая огонь, танцующий над стенами лестничного пролета.

Хендрикс продолжала двигаться. Потребовались все ее силы, чтобы заставить себя подняться по лестнице, идти дальше.

Дым вызывал головокружение, а глаза зудели и плохо видели сквозь пелену. В голове все поплыло и стало нечетким. Она споткнулась раз, другой, третий, а затем ноги отказали полностью. Когда она не смогла сделать новый вдох, началась настоящая паника.

«Вот оно, – подумала она, ощущая, как последние силы покидают тело. – Вот так я и умру».

Пламя вокруг нее поднималось все выше, а в глазах Хендрикс становилось все темнее, темнее, темнее.

А потом наступил мрак.

Когда Хендрикс пришла в себя, она лежала на животе в комнате Брейди. Пол под ее щекой был теплым, а голова гудела, как будто кто-то ударил ее чем-то тяжелым. Огонь еще не достиг этого этажа,