Я бросил взгляд на затуманенные зеркальные окна и пожал плечами:

– В такую-то погодку?!

Моя реплика не требовала никакого ответа, и я его не получил.

– А как насчет антиквариата и этого парня Донавана? – осведомился я.

– Сейчас нам пока нечего делать, – любезно сообщила Шэрон. – Он знает, что я здесь, и как только будет готов, сообщит, где и когда состоится аукцион. Поэтому все, что мы можем сейчас делать, – это ждать.

– После прошлого вечера в Нью-Йорке это кажется несколько скучноватым, – мечтательно сказал я.

– Согласна, вечер в Нью-Йорке был волнующим. – Шэрон любезно улыбнулась. – Но последняя ночь была удивительно спокойной. Во всяком случае, моя, в отеле.

– Вы хотите сказать, просто скучной, – раздраженно процедил я сквозь зубы. – Если бы вы провели ночь в моей квартире, она была бы по-настоящему горячей.

– А в отеле был кондиционер.

Пока я пытался понять игру природы, давшей такой льдине, как Шэрон О’Берн, пухлую нижнюю губу, официант принес нам мартини. Я уже было собрался задать ей мучивший меня вопрос, как вдруг в полуметре над моей головой кто-то откашлялся. Я глянул вверх и увидел у стола живой скелет, к которому с одной стороны прилипла пышнотелая блондинка, а с другой – стоял парень такого вида, словно его выдворили из мафии за чрезмерную жестокость.

– Пожалуйста, извините, – сказал скелет, – но имею ли я честь обращаться к мисс Шэрон О’Берн?

Его английский был безукоризненным, но чуть архаичным, а в интонациях слышалась смесь всех европейских акцентов.

– Шэрон О’Берн – это я. – Она посмотрела на говорившего непонимающим взглядом.

– Тогда мы с вами друзья-соперники! – Скелет улыбнулся, показав зубы, похожие на ряд старинных надгробий на заброшенном кладбище. – Позвольте представиться. Я – Людвиг Рэнц.

– Мистер Рэнц, – Шэрон слегка кивнула, – это мой коллега, мистер Бойд.

– Честь имею, мистер Бойд, – сурово произнес Рэнц. – А это мои коллеги – мисс Анна Гейне и мистер Пол Баллард.

– Привет! – сказала пышнотелая блондинка с сильным немецким акцентом.

– Здравствуйте, – сказал отставной мафиози с прекрасным английским акцентом.

Все это слегка сбивало с толку. Я решил было, что барышня англичанка, а парень итальянец. Единственное, что я понял определенно: блондинка была красивой, несмотря на ее акцент, а парень представлял бы собой угрозу, даже если бы шепелявил.

– Могли бы мы присоединиться к вам? – вежливо осведомился Рэнц.

Шэрон бросила на меня быстрый взгляд, потом пожала плечами:

– Почему бы нет?

Строй официантов быстро нарушился, они принесли стулья, и мгновение спустя вся эта троица уже сидела за нашим столом. Мужчины уселись по обе стороны от Шэрон, блондинка – рядом со мной. Мне только этого и было надо. Анна Гейне оказалась классическим примером удивительных превращений, которые в последнее время стали происходить с немецкими девушками. Они вдруг стали пышнотелыми, с выразительными фигурами, с ногами от самых ушей и видом знойной загадочности. У парней перехватывало дыхание от одного их вида.

У пышнотелой блондинки были волосы соломенного цвета, зачесанные кое-как, глаза – синие, пылкие и живые, губки пухлые, словно укушенные пчелой, – насмешка над притворной невинностью ее лица. Блейзер в черно-белую полоску, надетый поверх черной водолазки и юбки, придавал ей сходство со студенткой последнего курса колледжа, какими их воображают себе мужчины. Но когда блондинка улыбалась и смотрела вам прямо в глаза, вы понимали, что она уже закончила свой собственный колледж с похвальным листом по предметам, которые не входят в школьную программу.

Людвиг Рэнц одарил Шэрон какой-то похоронной улыбкой.

– Вы, как и мы, ожидаете вестей от загадочного мистера Донавана? – спросил он.

– Верно, – осторожно ответила она.

– Как долетели из Нью-Йорка? – продолжил беседу Людвиг Рэнц. – Его серые, цвета надгробных камней, губы скривились в подобие улыбки. – Я спросил, – признался Рэнц, – потому что интересуюсь, не было ли у вас каких-нибудь осложнений с полетом. Или, возможно, до него?

– Осложнений? – переспросила Шэрон слишком бодро. – Какого рода осложнений?

– Я думал, возможно, кто-то попытался задержать вас? – Он бросил нерешительный взгляд на Пола Балларда. – У нас ведь были небольшие неприятности, Пол, верно?

– Небольшие. – Баллард пожал подложенными плечами. – Ничего серьезного.

– О, но ведь могло быть серьезно! – Рэнц медленно покачал головой. – Я был бы ужасно расстроен, если бы упустил возможность по крайней мере поторговаться за сокровища «юй». Вот почему я полюбопытствовал, не произошло ли с вами нечто подобное, ведь Слейтер чувствовал бы то же самое, что и я.

Шэрон мгновение колебалась, потом вопросительно посмотрела на меня:

– Дэнни?

– Конечно. – Я посмотрел на Рэнца. – Полагаю, и у нас были некоторые осложнения, подобные вашим. Ничего серьезного.

– Вы знаете, кто был причиной неприятностей, мистер Бойд? – спросил европейский коллекционер.

– Вы хотите сказать, что это не вы? – удивился я.

Пышнотелая блондинка рядом со мной довольно хихикнула, будто я действительно сказал что-то смешное. Рэнц искренне почувствовал себя обиженным, а Баллард – слегка задетым.

– Помилуйте, мистер Бойд, – сказал скелет похоронным голосом. – Мы с Эдвином Слейтером соперничали, как коллекционеры, с давних пор – стреляные воробьи, если хотите. На хитрость отвечали хитростью. Но я никогда бы не опустился при достижении своих целей до грубого насилия. Это лишило бы меня по меньшей мере половины удовольствия от конечной победы. Нет. – Он замолчал на мгновение и уставился пустым взглядом в пространство. – Я просто подумал, не были ли причиной наших неприятностей одни и те же люди.

– Одни и те же люди? – повторил я.

– Изначальные владельцы винных кувшинов, – пояснил Рэнц. – Я получил анонимное письмо с рекомендацией не приезжать на аукцион. Возможно, и Эдвин Слейтер тоже получил такое же?

– Да, – подтвердил я.

– Тогда мы должны проанализировать возможность того, что Пекин решительно настроен потребовать украденные произведения искусства, – сказал он. – И если это так, мистер Бойд, полагаю, ни один из нас не захочет лишиться удовольствия побороться за них.

– И каким же образом? – проворчал я.

– Я предлагаю объединить наши силы, – тихо сказал Рэнц. – По крайней мере до начала аукционной продажи. Давайте объединим силы оппозиции против Пекина. – Он оперся локтями о стол и сложил кисти рук пирамидой, словно кроткий священник, готовый начать еженедельную проповедь. – Пекин, вероятно, хорошо организован и уже предпринял попытку предотвратить наше появление на аукционе. Вероятно, почти одновременно и в Нью-Йорке, и в Вене, где мы находились, когда все это произошло. Потерпев неудачу, они могут в следующий раз перейти к более отчаянным мерам. Следовательно, если мы объединим наши силы, у нас будет больше шансов противостоять им. Вы согласны?

– Теоретически это здорово, – пробормотал я. – А как вы представляете это практически?

– Мы здесь сняли большие апартаменты, – сказал Рэнц, соединяя пальцы обеих рук. – Так что имеется достаточно места, чтобы вы с мисс О’Берн присоединились к нам. – Он коротко улыбнулся Шэрон. – Я не питаю иллюзий насчет того, какого рода коллега ваш мистер Бойд, мисс О’Берн. Но полагаю, что, если Пекин предпримет враждебные действия, они с Полом окажутся труднопреодолимым препятствием.

Шэрон закусила оттопыренную нижнюю губку, затем вопросительно посмотрела на меня:

– Дэнни?

– Неплохая идея, – подтвердил я. – Почему бы нам не обдумать ее и не сообщить наше решение