Госпожа Элените, изящная дама средних лет, приветствовала нас, как старых друзей, и ее искреннее обаяние было таким, что мне действительно начало казаться, будто мы знакомы уже много лет. Ее друзья и родственники, такие же непосредственные и доброжелательные, как хозяйка, единогласно решили, что мы с Тобби прекрасная пара, но я слишком худенькая, поэтому меня надо потчевать, как следует.

Я не была против, тем более, что еда оказалась невероятно вкусной. Расправляясь с большущим куском запеченной лососины, я краем уха слушала рассказ господина Вайзниса, хозяина дома:

— …и вот я захожу в гостиную и вижу, что среди гостей присутствует семейная пара, которую я знал четверть века назад. Конечно, они бы узнали меня, подошли бы обниматься — сами понимаете, это был бы полный провал. Тогда я схватился за бок и сказал Гейнмриху, что у меня, кажется, приступ печеночной колики. Гейнмрих, разумеется, отвел меня в гостевую комнату, я полежал там четверть часа, но, конечно же, не испытал облегчения, а потом покинул дом, не вызвав ни у кого подозрений.

— Ловко! Ай да ловко! — одобрительно зашумели гости, а я наклонилась к Тобби и спросила:

— Он разведчик?

— Бывший резидент в Зинвере, — прошептал Тобби. Я с любопытством посмотрела на господина Вайзниса: а ведь нас пригласили сюда не случайно. Похоже, Тобби уже начал разрабатывать операцию по перевозу Бориса в Лекию.

— После ваших приключений, дорогой Вайзнис, вы еще будете удивляться, что ваша дочь подалась в суфражистки, — подала голос одна из дам, и девушка, сидевшая рядом с госпожой Элените, решительно и гордо подняла голову.

— Не стоит недооценивать силу технического прогресса! — уверенно заявила она, и госпожа Элените доброжелательно похлопала дочь по руке:

— Ну будет, будет, Эми! Мы не умаляем твоих достижений, — и, обратившись к нам с Тобби, с гордостью пояснила: — Наша Эми — первая женщина Лекии, которая обучилась мастерству пилотирования летуна!

— Удивительно! — воскликнула я с искренним восторгом. Летуны появились совсем недавно и были, конечно, невероятно популярны. Но я так и не набралась смелости, чтоб забраться в деревянную стрекозу с огромными крыльями и сделать круг над полем. — Но это ведь очень сложно… и страшно.

— Терпение и труд, — со знанием дела заявила Эми. — И не будет ни страшно, ни сложно. Если бы не сопротивление нашего закостенелого общества, то…

Господин Вайзнис замахал руками и сморщился, будто отведал кислого.

— Ну, пошла писать губерния! Эми, мы все тебя любим и уважаем твои изыскания. Но девушке все-таки нужно думать о создании семьи, а не летунах и прочем.

Эми одарила его сердитым взглядом из-под пушистых темных ресниц, но промолчала, должно быть, решила, что не стоит портить вечер старой ссорой. Слуги принесли халву и шербет, и я, воспользовавшись легким шумом общего разговора, спросила Эми:

— А у тебя собственный летун, да?

Девушка посмотрела на меня с искренней радостью, словно наконец-то нашла друга.

— Да, батюшка купил, — ответила Эми. — Уже год летаю. Но он говорит, что это все капризы, и мне пора браться за ум.

— Я поражена, — призналась я. Общество разделилось на компании — мужчины пошли к карточному столу, а дамы переместились к роялю, и худенькая девушка, почти ребенок, начала играть Первую сонату великого Сеггундо.

— А как долго летун держится в воздухе? — я решила не отставать от Эми: молодая летчица натолкнула меня на дерзкую мысль.

— Полчаса, потом нужна дозаправка. Но это если использовать газолин. С артефактами проще: меняй один на другой и лети, пока не устанешь, — со знанием дела сказала Эми. Должно быть, до меня никто не расспрашивал ее о любимом занятии с таким уважительным вниманием и интересом: девушка приосанилась, а на ее щеках появился румянец. — А что? Желаешь прокатиться?

— Честно говоря, мне ужасно страшно, — призналась я. — Но твоя храбрость делает меня тоже храброй.

Мы сели на диванчик возле окна, и Эми указала на какую-то неуклюжую громаду на садовой лужайке.

— Вон он, мой летун, — с восторгом сказала она. — Я два раза летала ночью, но только батюшке об этом не говори, он меня убьет за это.

Я покосилась в сторону и увидела, что Тобби и господин Вайзнис отделились от остальных и что-то негромко обсуждают возле пустого камина.

— У меня к тебе предложение, — негромко сказала я. — От которого ты не сможешь отказаться.

Среди полетных нарядов Эми нашлась одежда и для меня: плотная кожаная куртка, белая рубашка, штаны и сапоги. Вдобавок, летчикам полагались очки и специальный мягкий шлем.

Я решила обойтись без очков. Не выстегает ветер мне глаза, ничего страшного. Зато буду хоть что-то видеть.

— Будет холодно, — уверенно заявила Эми. — Так что кутайся. А этот человек, которого надо спасти… он кто?

Я застегнула куртку и ответила честно:

— Он бомба под трон нашего нового государя.

Дочь разведчика решила не задавать лишних вопросов. Когда мы вышли в темный вечерний сад, лишь кое-где подсвеченный мазками фонарей, Эми серьезно сказала:

— Заберем его и поедем на нашу лесную дачу. Про это место почти никто не знает, а летуна посажу на просеке.

Дьявол побери, мне нравилась эта решительная девушка. Хорошо, что жизнь Эми сложилась именно так: с любящими родителями, с отвагой и тягой к приключениям, с возможностью осуществить желаемое. Ее не продавали в жены состоятельному извращенцу, ей не приходилось сражаться за жизнь…

Вот и хорошо.

Эми расчехлила летуна одним отработанным движением и открыла дверцу пассажирской кабины. Я забралась туда по хрупкой качающейся лесенке, скрипевшей на все голоса, устроилась в широком кресле, и Эми захлопнула дверцу и воскликнула:

— Настоящее приключение!

Конечно, это было не приключение, а форменное безумие — ночью на летуне пересечь границу соседней державы, похитить гражданина этой державы и вернуться обратно, чтоб получить нагоняй от господина Вайзниса. Когда я изложила Эми свой план, та радостно захлопала в ладоши: идея показалась ей просто гениальной.

— Я знаю тот район, — сказала она. — Летала там на совместных полетах с хаомийцами. Сядем в лучшем виде!

Эми забралась в кабину пилота, захлопнула дверцу, и вскоре я услышала, как негромко заворчал, просыпаясь мотор. Летун мягко вздрогнул, на приборной панели вспыхнуло алое окошко с артефактом, и крылатая машина медленно покатила по лужайке. Любящий батюшка все предусмотрел: летуну было достаточно места и для взлета, и для посадки.

Я не успела додумать мысль о семейных отношениях Вайзнисов — летун оторвался от земли и принялся набирать высоту. Вцепившись в подлокотники кресла, я молилась всем богам, от Господа нашего до солнцеликого Змея черных южан, чтоб мы с Эми не вывалились отсюда, чтоб ремни безопасности не разорвались, чтоб…

— Мамочка… — прошептала я, и в эту же минуту Эми издала торжествующий вопль. Земля уходила вниз и заваливалась куда-то набок, улицы Эбердина становились огненными ручейками, а потом золотое пятно