В следующую минуту один из инквизиторов попросту взял и ударил Дамьена прикладом ружья — тот рухнул на пол, и тогда оцепенение меня покинуло: я заорала на весь поезд и бросилась к Дамьену, но меня сразу же сгребли в охапку и поволокли к выходу из вагона

— Дамьен! — прокричала я, чувствуя, что он меня не слышит — удар был слишком сильным, и мой любимый человек сейчас… — Вы его убили! Сволочи!

Меня выволокли наружу, в прохладную осеннюю ночь и потащили к закрытому экипажу. Краем глаза я заметила, что на мою поимку был отправлен чуть ли не целый полк, пешие и верховые, даже маленький самоходный экипаж был. Высокий инквизитор, стоявший на рельсах с вытянутым сверкающим знаком остановки в руке, махнул машинисту и спрыгнул на насыпь, освобождая дорогу.

Поезд выпустил клубы дыма и медленно покатил вперед, увозя с собой умирающего Дамьена, забирая мои надежды на счастье. А меня запихали в экипаж, кучер свистнул, и лошади тронулись.

И я смогла, наконец, дать волю слезам.

К полудню меня привезли в крошечный городок, судя по архитектуре домов, на границе с Лекией. Осень здесь еще и не думала вступать в свои права, белые стены и рыжие черепичные крыши заливало горячее солнце, и можно было поверить, что лето способно длиться вечно.

Я вышла из экипажа, и на несколько минут обо мне вроде бы забыли: инквизиторы не упускали меня из поля зрения, но и не трогали. Я стояла, разминая затекшие ноги, щурилась на солнце, и яркий южный мир был для меня черным.

Экипаж остановился на небольшой площади возле храма. На колокольне негромко брякнул колокол — я подняла глаза к небу и подумала, что, возможно, Дамьен жив. Ему могли оказать первую помощь и высадить на ближайшей станции с нормальным медикусом. А могли и не связываться с пособником черной магички и оставили его умирать на полу…

Я шмыгнула носом, пытаясь успокоиться. Пусть не увидит слез твоих палач, говорило Святое Писание, и я сейчас поняла, что это очень верные слова. Дверь храма отворилась, но вместо прихожан, которые идут со службы, на ступени вышел Тобби собственной персоной и поманил меня к себе. Я снова шмыгнула носом, провела ладонями по лицу и медленно пошла к министру.

— Дамьен, — сказала я, поднявшись по ступеням, и сама удивилась тому, насколько мертвым был мой голос. — Твои люди его убили.

Тобби равнодушно кивнул, взял меня за руки и цепко ощупал пальцы.

— Ладно, сойдет, — он стянул с безымянного пальца золотое колечко с темным рубиновым глазком и вложил его в мою мгновенно вспотевшую ладонь. С усилием свинтив с моего пальца туго сидевшее серебряное кольцо еще из девических времен, Тобби надел его на мизинец и произнес: — Пойдем. Времени нет.

— Что происходит, — глухо сказала я, не двигаясь с места. Тобби устало посмотрел на меня, вздохнул и ответил:

— Мы должны пожениться. Сейчас.

Пожениться? Это было как пощечина — звонкая, крепкая, от души. Я вдруг поймала себя на мысли, что смотрю на Тобби и не вижу его: взгляд не мог сфокусироваться, и мне показалось, что сейчас я упаду.

— Что происходит, — повторила я. Тобби подошел вплотную, сжал мое лицо в ладонях и негромко произнес:

— Король Пауль вчера умер от апоплексического удара. Принц Эван займет престол после похорон. Но настоящий принц Эван тоже мертв. Его место уже занял Эвгар.

В ушах зазвенело, и я вцепилась в руку министра, чтобы не упасть. Мир обрел четкость и ясность, и я увидела, что на щеках и подбородке Тобби пробивается рыжеватая щетина — и это было знаком того, что дела действительно плохи.

Что все ужасно.

— Я так и думала, — промолвила я. Золотой ободок кольца впился во влажную кожу стиснутой ладони. — Эвгар создал артефакт смерти и испытал его.

— Все правильно, — кивнул Тобби и потянул меня к дверям. Я медленно двинулась за ним — это было как страшный сон, в котором мне сперва дали надежду и любимого человека, а затем вырвали их и уничтожили.

В храме царила прохладная звонкая тишина. Помощники священника возились около алтаря, разматывая венчальную хуппу, которой накрывают жениха и невесту. Вид белоснежного кружевного полотнища оживил меня, встряхнул и вывел из покорного оцепенения, и я выдернула руку из руки Тобби и отчетливо сказала:

— Нет.

Тобби тяжело вздохнул и выразительно завел глаза вверх: дескать, только этого мне и не хватает. Было видно, что моя строптивость его очень сильно раздражает, но пока он еще держит себя в руках.

— Я и шага не сделаю, пока ты не объяснишься.

— Все очень плохо, Вера, — негромко произнес Тобби. — На престол восходит артефактор и темный колдун, убивший отца и брата, и я думаю, что Эвгар на троне ни к чему хорошему не приведет. А для тебя хуже всего то, что он по какой-то причине одержим тобой, и тебя уже ищут. Мы сейчас заключаем брак и отправляемся в Лекию — мне вчера ясно дали понять, что у инквизиции будет новый глава, — Тобби с силой сжал пальцами переносицу, болезненно сморщился и сказал: — И почему ты не можешь просто сделать то, что я прошу?

Не поделили мальчики игрушку в песочнице. Конечно, Тобби встал на дыбы, когда Эвгар потянул загребущие лапы к вершине его коллекции. Дьявол побери, я впервые в жизни была настолько растеряна.

— У Лекии ведь нет договора об экстрадиции с Хаомой, да? — спросила я. Тобби кивнул и произнес:

— Там меня очень хорошо знают. Жена Вангейнского палача будет в безопасности. А Эвгар… Он безумен, пойми. И убьет тебя, Дамьена твоего, меня… ну на меня-то тебе плевать, о себе подумай.

— Нет, мне не плевать, — искренне сказала я, и в это время из алтаря вышел священник и густым сочным басом, мгновенно заполнившим храм, проговорил:

— Можем начинать.

Тобби обернулся к нему и с какой-то нервной улыбкой откликнулся:

— Да, мы готовы.

Когда мы опустились на колени возле алтаря, и помощники священника накрыли нас хуппой, я зажмурилась, не желая смотреть на церемонию. Все это не имело значения. Всю жизнь я была куклой, ею и осталась.

Король Пауль был мертв. Весельчак Эван был мертв. Эвгар собрал свой артефакт — наверняка его основная часть хранилась где-то во дворце, иначе зачем бы Эвгару добровольно сдаваться преследователям? — и испытал изобретение на людях, которые его мучили. Отец осознанно, брат бессознательно — и оба мертвы.

Перед внутренним взглядом мелькнул Дамьен, пообещавший, что все сделает для того, чтоб я была счастлива. Мелькнул и растаял. Прости, мой родной, мой хороший, я тебя люблю и никогда не забуду — но я не смогла тебя спасти.

Тобби с силой сжал мое запястье.

— Да, я согласен, — четко, словно