Глава 23

Едва Иллис завернула за угол, вся ее напускная веселость исчезла. Что она чувствовала? Злость или боль, неловкость, стыд или сочувствие? Может, просто усталость? Она сама не знала.

Мелькают темные пустые коридоры, все спят. Вернее, младшие курсанты точно уже в постелях. У старших отбой на час позже, но и они разошлись по комнатам. Хорошо, нет риска с кем-то встретиться. Не надо делать приветливое лицо и вообще притворяться…

Дверь, окно, дерево… Оно прохладно шелестит листвой, утешительно что-то поскрипывает старыми ветками. Подальше отсюда, хоть ненадолго… Ей надо подумать. И кое-что достать из неприкосновенного запаса лекарственных средств мастеров Ордена.

Мальчики еще в лазарете, они там и переночуют. Или нет? Отпросятся в комнату после осмотра лекарем? Ну, в любом случае не пропадут. Зато у нее есть время заглянуть в комнату и распаковать запечатанный сверток. Не хотелось потом при парнях его потрошить, к тому же, возможно, придется нести мазь им в лазарет.

Ночь и лес за оградой академии немного успокоили бурлящие чувства. Уже почти достигнув своего окна, Иллис внезапно остановилась.

Она вдруг поняла, что ей тоже нужно в лазарет. Вернее, к лазарету. Какое-то смутное беспокойство не давало покоя, сидело занозой, тянуло туда. Надо проверить… что проверить?

Он сам ушел, она не нанималась к нему в няньки, не маленький…Только посмотреть, там ли он… И что? А если не там? Я дежурная. Я должна убедиться. Для очистки совести.

Против такой постановки вопроса возражать было трудно. Развернувшись, она легко скользнула вниз. Смятенные чувства смятенными чувствами, но ни один лист не шелохнулся, ни одна ветка не качнулась перед раскрытым окном.

За некоторое время до этого Кириан стоял у окна недалеко от двери в свою комнату, глядя в одну точку. Ему необходимо было вернуть утраченное хладнокровие, поэтому он не пошел сразу в лазарет, а, сцепив зубы, добрел до своего этажа.

Зеркало в холле отразило юношу с взлохмаченными волосами и хмурым взглядом. Нет… так не пойдет… Он тщательно поправил прическу и заставил лицо принять обычное выражение, на глазах превращаясь из высеченного курсанта обратно в Князя.

— Мне и одному хорошо, — сказал он, глядя прямо в глаза своему отражению. — Я. НЕ. СТРАДАЮ. ОТ. ОДИНОЧЕСТВА.

Когда он распахнул дверь и вошел в свою комнату, все четверо из «свиты» были на месте. Боль толчками распространялась по всему телу. Каждый шаг давался с трудом, в глазах мутилось. Но никто, глядя на Кириана, не смог бы сказать, что его только что высекли и унизили, как никогда в жизни.

— О, Князь! — приветствовал его Вайрис. Этот парень давно и прочно занял место первого приближенного Князя и даже как-то удостоился чести быть представленным главе рода Эса ди Кейрош. Его сочли приемлемым знакомством. И хотя наедине отец, цинично усмехнувшись, назвал его прилипалой, он заметил, что дружба с отпрыском такого рода может быть полезна.

Князь поморщился и, не ответив на приветствие, прошел к столу. Двое сидящих за столом тут же вскочили, уступая ему место.

Он воспринял это как должное, хотя не сел, так и остался стоять, перебирая какие-то бумаги. Вернее, делая вид, что перебирает.

Его сразу же оставили в покое. Он знал, что «эти» будут находиться поодаль и разговаривать тихо, чтобы не мешать ему. Ведь Князь не в настроении… Они будут соблюдать дистанцию и не подойдут, пока он их не позовет. Как ни один из них не спросит, что у Кириана случилось… И раньше он самодовольно решил бы, что правильно выдрессировал «друзей». Но теперь… теперь вдруг стало кристально ясно: им на самом деле все равно. И не сунутся они не только потому, что можно нарваться, но и потому, что… как сказал этот безродный горец, чтоб его!

«Никому ни на торк не интересно, как ты там себя чувствуешь!»

Очень хотелось завалиться на кровать, но он не мог позволить себе такой роскоши, не рискуя выдать себя. Если бы не отбой, он, не стесняясь, выгнал бы всех из комнаты, но не теперь… Можно, конечно, приказать им ложиться спать, но этот странный приказ разожжет ненужное любопытство.

Кириан почувствовал слабость, его повело, и он, придвинув к себе стул, встал на него одним коленом. Это простое движение вызвало новый приступ боли, и парень с трудом удержался от стона. Никуда не годится… Долго скрывать он не сможет…

— Я что-то неважно себя чувствую. Пойду, пожалуй, в лазарет, — как можно небрежней сообщил он.

— Да, ты что-то слишком бледный, — равнодушно высказался Вайрис и зевнул. Остальные что-то невнятно пробормотали, даже не отрываясь от своих дел.

— Слышал, Князь, эту дуру сегодня в «Арсенал» назначили дежурить. Хохма! — Вайрис презрительно оттопырил губу. — Мне Шандор рассказал, как она у него дежурство принимала, перепуганная до смерти. А в «Арсенале» наверняка в обморок грохнулась, стоило кому-то взяться за пряжку штанов! Выскочила и побежала рапорт подавать, об отказе дежурить. Дура! Я всегда говорил, что слабонервным бабам нечего делать в Рандаре, тоже мне, мастер Ордена. Интересно, ее саму высекут за отказ?

Вайрис, очень довольный собой, замолчал, ожидая эффекта, который должна была произвести новость. Эффект был самым неожиданным — перед его носом с силой захлопнулась входная дверь.

В лазарете он оказался единственным пациентом. Князь медленно прошелся по палате, вдоль пустовавших кроватей. После не слишком приятной процедуры и пары отвратительных на вкус снадобий от жара его оставили тут на несколько дней, это и к лучшему. Возможность побыть одному, подальше от тягостной атмосферы услужливого безразличия.

Боль отголоском присутствовала в каждом движении, но он не обращал на нее особого внимания. Его грызли ярость, отчаяние и чувство беспомощности, ему было стыдно за собственную несдержанность, и, наконец, он злился на Иллис за ее правоту. «Я