Кириан презрительно смотрел на «героев», а над «несчастной девой» попытался привычно поиздеваться, намекая на то, что прыжки через забор, видимо, плохо помогают справляться с жизненными трудностями.
Но и здесь он не преуспел: в ответ Иллис закатывала глазки и томно рассуждала о том, что с такими защитниками любая девушка может позволить себе быть слабой.
Причем она умудрялась дать понять всем окружающим парням, что и их тоже ставит в один ряд с героями. Так что восторженные взгляды были обеспечены, а на Князя народ посматривал не слишком дружелюбно, поскольку тот смел обижать нежную рессу, спасти которую теперь втайне мечтал каждый. Впрочем, о сегодняшнем победителе скоро вообще позабыли, по третьему разу слушая красочный рассказ Иллис в лицах.
Это был удар в больное место. Всю свою жизнь в академии, с самого первого курса, Кириан трудился над своей репутацией. Он взращивал ее как цветок. Он холил и лелеял общественное признание, он учился и тренировался с маниакальным рвением. Он должен был во всем быть первым. Ему это было жизненно необходимо.
Уже в конце первого курса у Кириана появилось свое окружение, а на втором он получил прозвище Князь. Некоронованный король Рандара. Он всегда был в центре внимания, он добивался этого любой ценой. И вот теперь, из-за какой-то безродной девчонки, все то, чего он достиг, улетело к торкам!
Кончилось тем, что он подловил Иллис, когда никого вокруг не было, и ядовито прошипел:
— Думаешь, вам удалось всех провести? Я прекрасно знаю, что ваши россказни про падение с лошади, спасение и героизм — наглая выдумка! Ниоткуда ты не падала, просто запуталась в простейшей карте и проиграла!
— Конечно, — спокойно и насмешливо подтвердила Иллис, глядя ему прямо в глаза. — Я знаю, что ты знаешь. Но никогда ничего не докажешь. Это как с той картой, в которой я запуталась, только без артефакта — дешево и сердито. Некоторые умеют так играть, чтобы и банк сорвать, и за козыри не переплатить. Учитесь, ваша светлость!
Она шутливо раскланялась и отошла к ребятам, даже не оглянувшись на побелевшего от злости и унижения Кейроша.
Глава 12
— С ума сойти, всего две недели прошло после игры? — как-то днем задумчиво заявил Майс, сидевший на своей кровати и вдумчиво перебиравший разбросанные по всему одеялу магемы.
— Примерно, — отозвался Норриан, отрываясь от книги, разглядел, чем занят его сосед, и невозмутимо прокомментировал: — Опять будешь отстирывать покрывало ночью и в холодной воде прямо перед проверкой?
— Чего это! — возмутился было Майс, но тут же ойкнул и схватил одну из деталей будущего магомеханизма, как раз ту, что норовила оставить масляное пятно на сером казенном покрывале. — Да ну… сейчас уберу. И вообще, я не об этом. Просто мне странно… и кажется, что… — он посмотрел на ставшую уже привычной зеленую ширму, — что Иллис была тут всегда… а вам?
Льен тоже поднял голову от книги, а Габриэль отложил сбрую, которую он чинил, и задумчиво покивал:
— Ага… да попробовало бы не казаться. Я в первый раз в жизни такую встречаю, и вообще, когда ее поближе узнаешь — она совсем другая же!
— Да уж! Ни одна ресса не смела бы все наши великосветские расшаркивания к торку, — со смешком согласился Норриан. — Да еще с такой великосветской любезностью…
Все четверо одновременно переглянулись и заржали.
— Сумасшедшая она… но, — через минуту задумался Габриэль, почесал нос, нахмурился и подвел итог: — Мне с ней рядом тепло. Странно, да?
— В голову бы не пришло, что мы сможем дурачиться как в детстве, стоит только одной чокнутой рессе нас подначить, — согласился Льен.
И опять все улыбнулись. И правда ведь, никто не мог так мгновенно поднять настроение в комнате, никто не вносил в повседневную, обычную жизнь столько солнца, сколько эта девчонка. С ней не получалось быть на расстоянии — она бесшабашно сметала все условности и рамки, при этом умудряясь не скатываться в панибратство или неуважение. С ней одинаково легко оказалось дурачиться и заниматься делом, болтать о пустяках и советоваться в чем-то серьезном. Первоначальная мальчишечья влюбленность в некий отдаленный, хотя и прекрасный образ сменилась искренней симпатией к живой, близкой и удивительно теплой Иллис.
— Четыре идиота и драная коза! — Кириан презрительно отвернулся от окна, заметив во дворе проклятую девчонку и ее соседей.
От Князя, конечно же, не ускользнул тот факт, что «четверка» окончательно и бесповоротно превратилась в «пятерку». Он сам себе не мог объяснить, почему его это злило. Как она… как она… посмела!
Самое паршивое, что у Кириана никак не получалось ее достать. Он прощупывал вариант за вариантом, от утонченного завуалированного хамства до почти прямых насмешек, и везде натыкался на прочную броню. Ну, то есть как броню… больше всего его бесил чуть недоуменный и внимательный взгляд, которым девушка отвечала на его подколки. Ему казалось, что эта безродная выскочка смотрит на него как на мальчишку! Глупого и вздорного, неспособного даже… даже… задеть по-взрослому!
А если она отвечала — было еще хуже, потому что у женщины не должно быть такого ядовитого и точного языка! Женщине предписано природой смущаться, тушеваться, краснеть и опускать глаза! А эта смеет… Торк!
Он пробовал раздобыть про нее информацию в попытке найти что-то такое, что могло бы ее уязвить, но и тут не преуспел. Ничего особенного про род ди Рианн узнать не удалось.
Да и не удивительно: в Орден «Полуденных» уже давно попадали либо сироты, либо дети из чахнущих малоизвестных родов, тех, что не в состоянии вырастить своих детей сами. Попасть в Полуденный Орден фактически означало исчезнуть из семьи.
Князь все же взял этот факт себе на заметку. Он никогда не торопился, не делал чего-то впопыхах — придет время, и эта карта сыграет. Пока же он вернулся к проверенной тактике, тонко уловив, что неприятности новых друзей все же отражаются на настроении Иллис.
Ха! Тут как раз было проще простого. Зря, что ли, он с этими бездарностями с первого курса учится? Их реакции и мягкие места известны ему наперечет.
Легче всего было достать Габриэля или Майса. Вспыльчивый носатый брюнет чуть что — сразу лез в драку. За что в прошлые годы не раз попадал под строгое взыскание. Блондинчик был не такой воинственный, но и его вывести из себя было просто.
А приятнее всего то, что сам Князь в таких ситуациях всегда оставался холодным, как лед, и просто наслаждался бурным кипением вспыльчивых дураков, выставляя их неадекватными и агрессивными личностями.
Сложнее дела обстояли с Льеном и Норром, этих толком не достать, из себя не
