— Я чайник поставлю! — она метнулась на кухню и включила воду. И, глядя на льющуюся из крана прозрачную струю, почувствовала, как уходит беспокойство.

К моменту, когда семья собралась за столом на тесной кухне, от него не осталось ни следа. И на предложение подруги встретиться, ответила согласием.

— Куда ты в такую погоду?

— К Аньке. Ольга придет, Слава… Посидим, чайку попьем! — девушка натянула плащ и схватила зонтик. — Вернусь к одиннадцати!

— К десяти! — прокричал из комнаты папа, но Даша уже выскочила за дверь.

На улице ветер трепал полы полиэтиленового плаща, толкал в спину, вырывал зонтик. Даша вцепилась в него двумя руками, не давая улететь. И порадовалась, что подруга живет в соседнем доме — только двор перебежать.

Крупные капли вспенивали натекшие лужи и ловили отблески редких фонарей. Казалось, те сегодня светили очень тускло, едва разгоняя сумрак — слишком ранний для этого времени года. Казалось, лето вдруг испугалось и уступило место поздней осени, холодной, колючей, мокрой.

Даша хотела привычно сократить дорогу, пробежав мимо детской площадки, но резиновые сапоги — зеленые, в яркую бело-желтую ромашку — тут же увязли в грязи. Да и темно там было. Даже показалось, что под пластиковой горкой что-то шевелится. Даша всмотрелась — веревка, с помощью которой дети лазили по «полосе препятствий» оборвалась и теперь раскачивалась из стороны в сторону. Почему-то в ушах странный скрип, какой издают ржавые петли покосившейся калитки.

По ступенькам крыльца Даша буквально влетела и застыла перед закрытой дверью

— номер квартиры, известный так же хорошо, как своей собственной, вылетел из головы. Звонить Аньке и уточнять было глупо, но скрип не унимался. Мало того, к нему прибавились странные смешки. Даша боялась оглянуться, чтобы не увидеть чего-то жуткого.

— Какая квартира?

От неожиданности девушка подскочила и вскрикнула. Рядом стоял парень с магнитным ключом в руке.

— Набирай!

— Давай ты, — Даша посторонилась, подпуская его к домофону.

На темном экранчике замелькали символы, раздался противный писк и дверь открылась. Парень придержал ее, пропуская девушку вперед.

— Какой этаж?

Даша заметалась. С одной стороны, присутствие человека разгоняло страхи, с другой — он был незнакомцем. С ключами от подъезда. Может, новенький? И на всякий случай вежливо улыбнулась:

— Второй. Я по лестнице.

Парень тут же потерял к ней интерес и повернулся к лифту. Даше показалось, что кнопка похожа на красный глаз с ослепительно-белым зрачком: кто-то проковырял в пластике дырочку. Тоже интересно: уже почти везде кнопки металлические, и только в этом подъезде — пластмасса.

На втором этаже она задержалась — не хотела выдавать себя. Лифт проехал сначала вниз, потом обратно и остановился где-то вверху. Подождав, пока хлопнет дверь квартиры, Даша тоже нажала кнопку — топать на восьмой этаж по лестнице было глупо.

Аня открыла сразу же.

— Заходи! — посторонилась, пропуская в квартиру. — Слака звонил, не придет, чего-то с предками не поделил, теперь наказан.

— А Ольга?

— Здесь. И еще Петя, кузен, — это слово Аня произнесла манерно, явно подражая актрисам сериалов. — Поступать приехал, пока у нас живет.

Даша сунула зонт в угол, скинула плащ и прошла в комнату подруги. На диване, обложившись подушками, сидел тот самый парень.

— Петь, это Дашка, моя одноклассница. И лучшая подруга! — протараторила Аня и умчалась на кухню, откуда донесся звук наливаемой в чайник воды.

— Ну, здравствуй, — новый знакомый встал и протянул руку. — Второй этаж, значит?

— Мне родители запрещают ездить в лифте со всякими подозрительными личностями, — парировала Даша и плюхнулась на стул. У Ани он был удобный: с высокой спинкой, на которую можно было откинуть голову, с подлокотниками и мягким сиденьем. Привычно крутанулась и громко поинтересовалась:

— Ань, а мать что, опять в ночную?

— Ага! — отозвалась подруга, — так что гуляем!

— Меня до десяти отпустили, — под насмешливым взглядом Петра Даша чувствовала себя неуверенно, да и перекрикиваться было неудобно. Поэтому она вылезла из уютного кресла и пошла в кухню.

Аня с Олей хозяйничали вовсю: высыпали в глубокие пластиковые миски чипсы, доставали их холодильника газировку.

— Хочешь чаю, наливай сама.

— Может, пиццу закажем?

Согласился даже Петя, которому быстро наскучило сидеть в одиночестве и он присоединился к сестре и ее подругам.

— Чур, с морепродуктами!

— Хочу острую, с пятью сортами колбасы!

— А, может, с сыром?

Шутливая перепалка во время выбора заказа давно стала привычным ритуалом. Петра никто не слушал, так что когда ему предложили рассудить, очень удивился:

— А если я захочу что-то свое?

— Тогда… — Аня достала зубочистки, одну разломала пополам и зажала в кулаке так, чтобы снаружи все четыре выглядели одинаково: — Кто первый?

Повезло Пете. Он полистал меню на сайте и остановился на ассорти.

После того как заказ был сделан, остро встал вопрос, чем заняться дальше.

Дождь лил сплошной завесой, лишая возможности погулять. Оставалось или поиграть в настолку, или посмотреть кино.

От последнего предложения Петр отказался:

— Сопливые мелодрамы? Без меня, пожалуйста!

Девочки переглянулись: ни одна из них не считала фильмы про любовь сопливой мелодрамой. Но и выпихивать гостя из комнаты было невежливо.

— Критикуя — предлагай!

— А давайте страшилки рассказывать?

Аня с Олей заговорщицки переглянулись. Даша спрятала улыбку и сделала большие глаза:

— А ты не испугаешься?

Петя усмехнулся:

— Сами в штаны не наложите! Ну, кто за?

Возражений не последовало.

В комнате выключили свет, оставив только свечку — Аня специально принесла хрустальную миску и накидала в воду цветочных лепестков, оборвав их с начавшего увядать розового букета. Пламя играло на хрустальных гранях, мерцало и танцевало, рождая на стенах причудливые тени.

— Красиво…

— Может, погадаем? — прошептала Ольга.

— Сейчас же не Святки! — удивилась Аня.

— А что, разве гадать можно только в определенный день?

— Конечно! Я вот слышала, что одна девочка из нашего города решила узнать про своего суженого. И вот в такую же грозовую ночь взяла два зеркала, зажгла свечи и, произнеся «Суженый мой, ряженый, отзовись», стала всматриваться в отражение.

Аня умело играла голосом: повышала, а где надо — переходила на едва слышимый шепот. Она славилась как рассказчица, и после «вечеров страха» многие, услышавшие ее впервые, не могли спать.

Петя о таком таланте двоюродной сестры и не догадывался.

Даша с интересом смотрела, как он то жмурится, то широко распахивает глаза. Тени от ресниц падали на щеки, неровный свет заставлял их то удлиняться, то исчезать, придавая парню странный вид. Даше уже был неинтересна история, она просто плыла на волнах тихого голоса, и вскоре граница реальности была размыта.

Тени на стенах превратились в странных существ, тянущих к людям крючковатые пальцы. Они, точно дикари какого-то островного племени танцевали ритуальный танец, чтобы потом принести сидящих вокруг импровизированного костра в жертву, а речь Анны все меньше напоминала человеческую.

Подростки ощущали это на собственном шкуре. Завороженные, они боялись пошевелиться и одновременно наслаждались нахлынувшим ужасом. И, когда Аня на мгновение замолчала прежде, чем выдать финальную часть истории, прозвеневший в тишине звонок подействовал разрядом тока: девочки с