Ринельгер сделал слепой выпад — промахнулся, отступил к краю светлого барьера, по которому сползали, не в силах пробиться внутрь, порабощённые души. Лицедей взмахнул глефой — удар за ударом — лишь чудом чародей парировал каждую атаку, чуть не упираясь спиной к опасной границе. Ветер вздёрнула руки к потолку, Ринельгер уловил хлынувшую из её запястья кровь, и на платформе вокруг Лицедея завертелась буря. Чародей, даже не думая, поднёс ладонь, с кончиков пальцев с воем вырвался столп пламени. Чары соединились, и демон оказался в объятиях огненного урагана.

В зале взорвались несколько вспышек, треснула колонна — Лицедей плевался Мощью, вслепую пытаясь поразить врагов, отступил к ступенькам. Ринельгер понял: это его единственный шанс. Керамарийский меч запел в ударе и закончил песнь звоном. Чары пали, одержимый заблокировал атаку глефой. Чародей замер, его глаза в прорезях маски перестали отражать победный огонёк. Лицедей рывком прижал меч к балюстраде и следующим, почти неуловимым движением выбил его из рук Ринельгера. Керамарийский клинок беззвучно вылетел за барьер, пересёк тёмные чары демона и скрылся в бездонной тьме пропасти.

Лицедей зашипел, взмахнул глефой, срывая маску с лица Ринельгера, и ногой отбросил его спиной к урне. Магистр спрыгнула с неё и заслонила чародея собой. Жестикулируя, она наколдовала защитный купол, выхватила из-за пояса длинный стилет. Ринельгер, простонав от боли в спине, попытался встать, но снова рухнул на пол. Его рука судорожно проползла по стенкам урны, чары на них обожгли ладонь сквозь перчатку.

Лицедей со всего маху рубанул, и купол пал. Ветер с воинственным кличем запустила в него стилетом, лезвие по самую гарду вошло в живот Верона, но одержимый ничего не почувствовал. Его чары хлестнули магистра по голове, она со стоном отступила, раскинув руки, словно крылья. Первый сокрушительный удар пришёлся в подмышку, Лицедей перехватил глефу, ушёл в сторону и черканул лезвием Ветер по спине. Магистр ещё громче простонала, послышался хруст кости, и тёмная вспышка выбросила чародейку с платформы.

Ринельгер тяжело выдохнул, еле приходя в себя, демон схватил его за воротник, поднёс к изуродованному лицу, их глаза встретились, и чародей не увидел в них ничего, кроме злобной сосредоточенности, типичной для проклятых.

— И вот он, последний из трёх братьев, пришёл искупать грехи всего семейства! — воскликнул Лицедей, поднимая чародея над собой и перехватываю глефу поудобнее.

Ринельгер схватился за торчащий из его живота стилет и пустил чары клирика по лезвию. На мгновение в глазах Лицедея снова проступил свет, его челюсть дрогнула, а хватка ослабла. Чародей грохнулся на пол и покатился по ступенькам вниз.

В зияющей дыре в груди Верон почувствовал необычайное тепло: сам того не ведая, он схватился руками за рану, сжал пальцы и с хрустом раскрыл её ещё шире. Душа осыпалась несколькими искрами, юноша запустил туда, где должно быть сердце, ладонь, и по ней пробежало приятное тепло. Помогая второй рукой, Верон встал и поднял кулак, переливающийся белесыми искрами.

— Не может быть, — прошипел Лицедей, и его глаза вспыхнули безумными огоньками.

Он наскочил на него, глефа стремительно затанцевала в руках, поражая Верона и ускоряя распыление его души. Вспышка чего-то светлого нисколько не ослабила демона: Лицедей рубил, рубил яростно и беспощадно. Верон успел лишь раз отмахнуться, прежде чем упасть. Склонив голову, юноша услышал громкий треск и звон, будто разбились множество стёкл.

Лицедей помедлил со спуском, и это дало Ринельгеру время собраться с силами. Он резко развернулся, выпустил из рук огненный шар, что взорвался на ступеньках, красными языками облизав смертную оболочку, принадлежавшую Верону, но нисколько не повредив её. Демон перешёл на бег, запустил глефу, но сильно промахнулся. Ринельгер нащупал приятную тёплую рукоять серпа и вынул его из пояса.

Один за другим теневые хлысты ударили по кровавому чародею, истязая его тело и распыляя жизненную энергию. Ринельгер пошатнулся, сжал свободную руку в кулак, направляя Мощь на раны. Лицедей приблизился, рубанул глефой, словно косой, и чародей отбил атаку серпом. Два лезвия, оба из чёрной стали, на мгновение соприкоснувшись, родили яркую, ослепительную вспышку. Демон ударил снова — после парирования снова вспыхнуло, только теперь где-то под потолком. Зала затряслась от круговорота напряжённой энергии, вспышки разных расцветок разлетались вдоль колонн, растрескивали плитку на полу и стенах. С еле слышным стоном падали поражённые чарами блуждающие огоньки, затухая у самой земли.

Ринельгер сложил формулу в голове, увернулся от очередного выпада и спустил заклинание в Лицедея. Момент истины! — он замер, чары объяли одержимого и сразу же рассеялись. Демон испустил изо рта чёрный пар и громко рассмеялся. Чародей, подавляя в себе горечь от поражения, перехватил клинок и коснулся его лезвия, сжимая руку. Тёплая кровь окропила меч, Ринельгер вскинул ладонь, вспышкой молнии отбрасывая Лицедея к ступенькам. Одержимый ударился спиной о балюстраду, согнулся пополам, что-то выкрикнув двумя голосами.

— Архилиос, повелитель, — прошептал демон. — Вернись ко мне, дай мне силу одолеть врагов и возродить тебя в былом могуществе…

Ринельгер с криком отчаяния набросился на Лицедея, обрушил серп сверху вниз — демон стремительно увернулся, зашёл за спину, и глефа со звоном расколола пластину, ударила чародею по рёбрам, словно считая их. Ужасный хрип вырвался из глотки Ринельгера, он упал на колени, серп покатился куда-то в сторону.

— Адалхеидис, даруй мне благословление…

Ринельгер вынул из ножен кинжал Райаны и вспорол себе ногу со внутренней стороны у бедра. Кровь с пением полилась на мантию, он макнул в неё руку и, взявшись за серп, взмахнул им в сторону демона, и яркая багровая вспышка поглотила Лицедея. Оболочка стала лопаться, чёрная, как смола, кровь хлынула на плитку, а вместе с ней полилось всё накопленное демоном могущество.

Разлом под Вероном ослепил Лицедея, он отступил. Что-то ударило со всех сторон, сознание задрожало, осыпались осколки тьмы, и через них светлые лучики выжигали остатки бесполезных ныне ловчих сетей. Демон ослаб, и Верон понял: ему нужно поднажать, пустить уходящие силы, и битва за сознание, наконец, окончится. Его ладони запылали энергией, юноша кинулся на демона и схватился золотистыми руками за глефу, загоняя врага на тёмные задворки.

Давно сгинувший повелитель не желал помогать падшему детищу, сил у Лицедея ничуть не прибавилось. Он отступал, со звериной дикостью рычал, и его голос звучал сотнями голосов, моливших о свободе и проклинавших демона за все причинённые им мучения. Они рвали его изнутри, его сущность тёмными блестящими искрами уходила в светящиеся белым заревом прорехи. Верон из последних сил вырвал глефу из рук демона и с яростным усилием обрушил ему на голову удар, лезвие раскололо теневую оболочку, и Лицедей испустил