— Готовы? — гном накрыл крышкой ведро. — Сигнал помните?
— Да, брат, помним, — кивнул ему некросициар, надевая имперский шлем.
Гном помешкал, посмотрел на ящичек в столе. На своих сородичей он никогда не стремился быть похожим — с подозрением относился к подземельям и горам, не очень жаловал гномью предприимчивость и не разделял служение Капитулу. Не был он и сторонником прагматизма, стрежня всего менталитета его народа, а скорее сторонником символизма. Заколоть магистра древним кинжалом, омыть его кровью, полной Мощи — пожалуй, такой список жертв для великой Арен-тары пришёлся бы по душе. Рукоять в виде драконьей головы приятно легла на ладонь.
Вилас взял кипу пергаментов. План прост: в шатре, где Ветер в одиночестве сидела над картами, размышляя о сражении, он развернёт на столе пару свитков, отвлечёт внимание магистра, и тогда вместе с братьями и сестрой заколят её ножами. Всё произойдёт быстро, а, если кто посмеет заглянуть — один из некросициаров получил небольшой орицвалский самострел.
Вилас покинул шатёр, за ним вышли десять культистов: лагерь был почти пуст: куда запропастились даже немногочисленные патрули? С расколотых небес на землю рвались снежные и пепельные хлопья — не иначе, как горела рожь, — и даже руны, установленные магистром для провоцирования ветров, не справлялись с таким количеством диких колосьев. У Мёртвого Легиона задач было выше крыши — как раз самое время для того, чтобы покончить со своенравной чародейкой перед сражением, в которм не будет победителя.
Шатёр Ветер охраняли двое легионеров, и Вилас пропустил нескольких братьев впереди себя. Охрана даже не успела сделать вид, что неусыпно бдила, прежде чем некросициары перерезали их глотки. Гном перед самым входом вздохнул, набрался решимости и вошёл внутрь. Ветер была, как и предполагалось, поглощена предстоящим сражением. Её посох за спиной потрескивал в подставке, перед ним лежал керамарийский меч с новенькой рукоятью — Вилас уже решил обязательно забрать его себе.
— Миледи, — протянул гном. — Вы ещё не спали?
— Нет, Вилас, у меня нет на то времени, — отмахнулась магистр. — Скоро Ринельгер приведёт войско, их нужно будет расположить, а потом передать всем командирам приказы.
— Боюсь, вам придётся немного отвлечься, — Вилас взвалил на стол кипу пергаментов. — Есть некоторые неотложные дела насчёт провианта, доклады разведчиков, рапорты командиров… Думаю, на них нужно обратить внимание сейчас.
Ветер встала, сжала губы и пристательно всмотрелась в гнома. Вилас мог поклясться, что она увидела в его глазах отблеск азарта, который заставлял руки дрожать. Магистр выпрямилась, потянулась за первую бумагу…
— Нет, госпожа, сначала эту, — громко вытянул сигнальные слова Вилас.
Ринельгер, плотно прикрыв глаза, уловил вместе с напряжённым голосом вслеск энергии крови, а потом послышалось с десяток шагов и скрежет стали.
— В чём дело, солдаты?
Вопрос Ветер стал для Энарда последней каплей — он был верным солдатом, пожалуй, самым верным в стане магистра — и выскочил из-за шкафа первый, метнув кинжал. Кто-то булькнул и рухнул, повалив поднос, и тогда Ринельгер покинул укрытие, вытаскивая из ножен меч.
Вилас на мгновение опешил, но его рука дёрнулась к ножнам, заблестела Арен-тара, и гном пырнул им магистра в бедро. Ветер зашипела, глухо стукнулась о шкаф спиной, а предатель кинулся к ней. Дорогу ему преградил Ринельгер — чародей занёс меч, рубанул, но Вилас выскочил из-под траектории удара, опрокинул стол и побежал, расталкивая некросициаров, на выход. Там ещё один заговорщик вскинул самострел, целясь в Ветер, и Ринельгер спустил с пальцев импульс, оттолкнув стрелка, и послал в него разряд молнии.
Энард уложил пятого некросициара, какую-то прыткую девчонку, разрубив той шею до самой кости, и тогда сообщники предателя пустились наутёк. Ветер послала вслед за ними чары, два вопля слились в один, и всё на мгновение стихло.
— Миледи, вы ранены? — рунариец повернулся к ней.
— Стой на страже, — бросил Ринельгер, хватая магистра за плечи и помогая ей сползти на пол.
— Неглубоко, сталь меня защитила, — прошипела Ветер.
Ринельгер, не прикасаясь к ране и побаиваясь случайно залезть в память госпожи, остановил кровь и пустил обезболивающие чары — в арсенале кровавых чародеев они оказывали, пожалуй, наиболее слабый эффект, но и рана оказалась не столь уж паршивой. Ветер перевела дыхание, и Ринельгер помог ей встать.
— Жаль, что предатель сбежит…
Словно наперекос её словам, в шатёр вошла Сенетра с окровавленным мечом, держа за светлую бороду голову Виласа. Рунарийка швырнула её к ногам Энарда и свободной рукой показала кинжал гнома:
— Я бы забрала это как трофей, но что-то мне подсказывает, что парень его украл у вас.
Ринельгер подошёл ближе, осторожно взял его за лезвие и внимательно осмотрел.
— Что там, чародей? — спросила Ветер.
— Арен-тара, госпожа, — протянул Ринельгер. — Как и описывался в трактатах. Собственной, скажем, персоной…
***
Стража постучалась в трактир Гариса к вечеру, и оба здоровяка-стражника были до смерти напуганы, частенько оглядывались на закрывающиеся ворота за спиной и озирались по сторонам, перебегая единственную улочку предместий. Только в гостинице они могли себя чувствовать хоть немного увереней.
Амалия встретила и, к непонятной даже ей радости, немного напугала их, когда, бледная, с молочно-белыми волосами, тяжело спускалась со второго этажа. Она приказала им подождать, а сама попросила у Гариса поставить им последний ужин, прежде чем они покинули бы его заведение.
Сандрия присоединилась вскоре, она более радужно поприветствовала стражников, заказала для них по пинте и присела около Амалии в то же место, где Ринельгер готовил зелье для Сенетры. Дочь Гариса поставила им еды и чая, а сам трактирщик занял себя и стражников разговорами о Ветмахе и прошедших недавно событиях.
— Что с тобой случилось? — решилась всё-таки спросить Сандрия. — Ты была мертва? У тебя рана, — она перешла на шёпот, — широкая, сбоку.
— Что-то да случилось, — ответила нехотя Амалия. — Там, у башни мы с Фирдос-Саром, кажется, проиграли схватку за жизнь…
— Так ты… умерла, — Сандрия выронила ложку, и та плюхнулась в миску, расплескав суп по столу. — Но этого… как же: ты передо мной, живая?
— Живая? — усмехнулась Амалия и пододвинула свою тарелку ей. — Едва ли я могу себя такой назвать. Меня вернули сюда и всё.
— Кто? Нерида?
— Я не знаю, — этот разговор ей всё больше не нравился. — Ну… я слышала чей-то голос, потом нестерпимая боль, вспышка света, и я здесь.
— И всё? — Сандрия нахмурилась. — Но… после смерти Аммелит обещала правоверным врата Аромерона! А ты самая что ни на есть правоверная, Амалия Фордренд, ты наследница пророчицы…
— Потише бы ты это говорила, —
