— Привал! — крикнули командиры.

— Мы теряем время, Аорин, — прошипел Эриганн.

— Либо время, либо победу, — отмахнулся тот. — Завтра… около полудня.

Чародей сплюнул, зло взглянул на поле и увёл коня. Вильмонд сглотнул: впервые он станет свидетелем, а, быть может, и участником сражения, где в безумной и бессмысленной ярости солдаты будут резать и калечить других солдат во имя всего двух человек, ненавидящих друг друга, но не находящих в себе совести и помыслить о поединке.

А Ветер продолжала жечь некогда плодородные, а теперь занятые дикой ржой поля. Небеса над ними, скрытые багровыми тучами, сверкали от неистовой пляски, происходящей где-то далеко-далеко за ними. Вильмонд вытянул руку — на чёрную перчатку упала снежинка, потом другая, а вместе с ней что-то серое, рваное. Мортус стащил маску, поднёс ближе к лицу — пепел, до сих пор тлеющий — слишком много для только что начавшегося пожара.

***

Как приятно было вернуться к лекарскому делу после нескольких дней исполнения роли солдата: Ринельгер обработал и сделал швы на лице Сандрии, констатировав, наверное, факт очевидный, что шрамы останутся на всю жизнь, и позаботился о запястье Антониана, да так, что он снова мог ею шевелить. Потом провозился с Энардом — пришлось правлять челюсть и зашивать несколько рванных и мелких ран на его лице. После этого, он отправил всех троих отсыпаться и принялся за отрядных «сестёр».

— Посмотри, что можно сделать, — Амалия сложила на стул перед чародеем левую ногу.

Ринельгер осторожно развязал кусок ремня, открепляя грязные палки, и вздёрнул штанину. Почерневшая в месте перелома кожа, стянутая в местах, где кость пыталась вырваться наружу, заставила лекаря немного поморщиться.

— Боли, я полагаю, ты не чувствуешь? — Ринельгер осторожно пощупал ногу.

— Я вообще никакой боли не чувствую, — ответила Амалия. — Что со мной? Неужели я…

— Мертва? — догадалась Сенетра. — Так ты нежить?

— Не называй меня так, — прошипела Амалия.

— Но это именно так, — произнёс Ринельгер, почёсывая щетину на подбородке. — В башне случилось страшное. Фирдос-Сар мёртв. Ветер была права.

— Ветер была в башне? — нахмурилась остварка.

— У тебя снова амнезия? — удивлённо приподнял бровь Ринельгер. — Что-то вернуло твою душу в тело, Ирма. Проклятие, — он прикрыл глаза. — Амалия. Жизнь просто так не возвращают ни боги, ни демоны. Ты… хм… ты не ощущаешь присутсвие чего-то?

— Нет, вроде бы, нет, — Амалия посмотрела в лица Ринельгера и Сенетры: чародей старался быть невозмутимым, но рунарийка заметно напряглась.

— Ладно, — кивнул Ринельгер. — Я могу сделать жгут, хорошенько перевязать, зафиксировав ногу, но опираться на неё всем, даже твоим, весом не советую. Тут нужен кузнец… он мог бы сделать тебе пластины, вогнав гвозди в кость.

— Жуть какая, — передёрнулась Сенетра.

— Кто бы говорил, — хмыкнул Ринельгер. — До сих пор помню, с каким удовольствием ты отделила голову Каменщика от тела.

— Это другое, — пожала плечами Сенетра. — Он был мёртв.

Ринельгер молча принялся накладывать жгут и повязку на ногу Амалии, к счастью, в лекарставах и перевязках он не был ограничен — Ветер в лагере Легиона снабдила его большим запасом, будто бы предчувствовав, что чародею это пригодится. Вскоре он закончил и начал готовиться к самому главному делу последних пяти лет.

Варево в котёлке булькало, пузырилось и лопалось, разбрызгивая мутную жижу по каменной раме камина. Залу наполняли едкие, кислые запахи по мере добавления ингредиентов, но гнусная вонь не заставила ополченцев покинуть тёплые и безопасные стены трактира: они лишь пересели подальше от очага. Ринельгер принялся осторожно разделывать жилу энергетического дракона, сняв тонкую, ненужную плёнку с трубки и нарезая её на тонкие розовые полоски.

— Теперь, когда от отряда остались только мы, — протянул Ринельгер, отделяя очередную полосочку, — нужно окончательно решить нашу судьбу и отпустить друг другу все обязательства.

— И какие у тебя предложения, командир? — спросила Амалия, внимательно наблюдая за приготовлениями. Какая-то живая, детская её частичка хотела полопать пузырьки, выступающие в кипящем котелке.

— Сейчас Сенетра, если я всё верно составил и приготовлю, избавится от болезни, — сказал Ринельгер, отправляя жилу в зелье, — моя работа будет исполнена, и более ничто меня не держит. Скоро откроются Чертоги, и мы узнаем древнюю тайну, оставленную нам предками в Тайный Век. После… я, быть может, вернусь в анклав, если госпожа мне позволит уйти. А ты, Сенетра, сможешь вернуться домой, в Сальмонию. Ну, или, если хочешь, отправимся в Анхаел вместе. Ир… Амалия, каковы твои планы?

— Этот парень, Антониан, — остварка заправила волосы, спадающие на лицо. Они начали возвращать цвет, только не каштановый, а молочно-белый. — Он может стать префектом Ветмаха, а потом и наместником всей Норзрины. Если я правильно поняла. С его поддержкой я смогу призвать вождей и лордов Святого Воинства, как и было мне завещано мятежной королевой. Империя больше не властвует севером Родины, а народ гибнет.

— Будешь заниматься этим? — хмыкнул Ринельгер. — Объединять провинции? Тебе это по душе в твоём… нынешнем состоянии?

— По душе ли мне? — фыркнула Амалия. — Нет. Я бы не торопилась. Да и времени у меня полно. Пусть всё решится, пусть падёт твой Лицедей, а Ветмах переживёт эту маленькую войну. И тогда я решу, что мне делать дальше.

— Как скажешь, — беспристрастно произнёс Ринельгер. — Надеюсь, мы с тобой не встретимся на поле брани когда-нибудь… если переживём всё это. Позволь вопрос?

— Позволяю.

— Что случилось в Маредоре в конце Века Слёз? Когда Риодан пришёл к Сердцу Леса?

— Я не дошла до Сердца Леса, Ринельгер, — Амалия выпрямилась, стала вспоминать. Всё будто происходило не с ней, а с кем-то из прошлой жизни. — Кажется, на нас устроил засаду дух… в облике зелёного дракона. Брогерт его имя. Риодан вырвался с авангардом, а основное войско было перебито, кто-то сбежал. Среди беглецов была и я. Откуда ты знаешь о Риодане и Сердце Леса?

— Зерион защищал Маредор. Пару раз видел тебя, леди Фордренд.

— Что там делал Зерион? — нахмурилась Сенетра.

— Защищал, — повторил Ринельгер. — Защищал Родину и старое царство… Впрочем, не важно. Зерион оун Деллан тиль Горн погиб далеко от этого места.

— Охренеть, — Сенетра выдохнула, сделала большой глоток, осушив свою пинту. — Я и не знала, что с нами был близкий родственник лорда Аллесиоса. Деллан — древнее и влиятельное семейство, а мы все — бродяги. А я, бывший легионер, так с ним обращалась порою!

— Какая теперь разница? — Ринельгер помешал варево, поставил на стол песочные часы. — Он мёртв. Мертвы Ардира и Фирдос-Сар. Ирмы… тоже нет, — он взглянул на Амалию. — Тебе не нужно встречаться с Ветер. Что-то мне подсказывает, что так будет лучше.

— У меня точно такие же подозрения, — Амалия поморщилась. Как ни напрягай память, она не могла объяснить такое паническое нежелание встречаться с магистром. — Я останусь здесь. Быть может, мы больше не увидимся.

— Отряду Ардиры пришёл конец, — констатировала Сенетра. — Не