перед болью этого мира, словно призрак, который появляется только в редкие безлунные ночи. Моему призраку требовались доспехи. Твое тело должно было стать моим новым домом. На время. Лорд Шаэсса решил выпустить меня из оправы, а после того, как я сделаю свое дело, отпустить меня к моей звездной колыбели. Но ты осталась в этом теле, а я был слишком слаб, чтобы бороться, и я решил подождать. Мне нужна была сила. Я решил, что лучше все съесть твою душу не сразу, а постепенно. Я питался твоей болью. Ее в тебе было много. Я нарочно подсовывал тебе самые страшные воспоминания. Но делал я это аккуратно, чтобы не убить тебя. Твое тело — мое тело, поэтому с нашим общим сокровищем я решил быть осторожней. Я постепенно подбирался к твоей душе. Нет, не потому, что я желал тебе зла, а скорее потому, что без подпитки я умираю. Я вел тебя. Мы вместе миновали опасности и смерть, потому, как твое тело представляло для меня определенную ценность. Я спросил тебя о желании, а ты так и не ответила. Я спросил потому, что ничто не причиняет такой боли, как желание, которое должно было сбыться, но не сбылось.

— Спаси их… — тихо попросила умирающая, — Я отдаю тебе свое тело, чтобы ты их спас. Умирать самой легче, чем смотреть, как умирают другие. Странно понимать, что у тебя нет будущего. Что через миг ты растворишься во тьме. Больше никогда не увижу небо. Больше никогда не открою глаза. Больше никогда не вздохну. Больше никогда ничего не почувствую. Больше никогда не скажу ни одного слова. Это самое страшное слово — «никогда». Хочу запомнить этот мир, хотя не знаю для чего. Словно эти воспоминания удержат меня в нем хоть на мгновенье, чтобы в ветре, в шуме воды, в шелесте деревьев звучало мое имя. Нет! Я хочу простого небытия. Я хочу исчезнуть, так же как и появилась. Я хочу стать ветром, солнцем, частичкой моря, и листиком на старом дереве… Я хочу стать полевой мышкой, беззаботной бабочкой, лепестком… Я хочу быть всем и ничем. Жаль, что только сейчас я поняла, кто они и чего стоят. Поэтому хочу забвения. Кроме них, у меня никого нет, поэтому я их прощаю. Скажи им, что я люблю их. Используй мое тело и спаси их…

Камень почувствовал, как она уходит. Как мало ее оставалось, но как сильно она хотела жить. Ее мертвое тело постепенно переходило под контроль камня.

— Прости меня, Алетиш… — сказал камень, — Если сможешь… Я никогда еще не встречал такого человека, как ты, кто бы мною не владел. Я видел мир твоими глазами… Я чувствовал твоим сердцем. А теперь позволь мне причинить тебе последнюю боль…

* * *

Войска Черного и Серого Дома стояли в долине. Войско Анвеора было повержено.

— Вот и все закончилось. Да здравствует новый мир! — волосы облепили Шаэссе лицо. Он снова надел свою привычную маску. Его волосы снова стали светлыми, а глаза алыми. Дьявольский огонь горел в его глазах, а губы некрасиво искривились, совсем, как у Дивайна. Лицо приобрело какое-то хищное выражение. — Надевай и ты свою маску, Дивайн!

Лицо Дивайна не изменилось. Он улыбнулся:

— Заканчивай свою поэтику и патетику. Бога больше нет. Мы сделали это. Каждый играл за свой приз, не так ли? Для меня главный приз — мир, где никто не имеет права мне указывать. Для тебя — божественная сила. И тут опять промашка! Мой приз взаимоисключает твой. Некрасиво получается. Кто-то останется ни с чем.

Настала очередь Шаэссы улыбаться:

— И что ты предлагаешь? Может, ты сам хочешь решать судьбу этого мира? Тогда вперед! Давай!

— Ты думаешь, что ты умнее всех, Шаэсса? Станешь Богом и все? Мир содрогнется у твоих ног и будет умолять о пощаде? Почему тебе казалось, что меня привлечет божественная юдоль? Я жил намного дольше тебя. Я видел много больше тебя. Я знаю, почему ты так поступаешь. Но сила ничего не решает. Она не может сделать тебя счастливым. Она даже не украсит твою вечность. Знаешь, что может быть скучнее вечной жизни? Познание истины. Зная истину, ты снимаешь оковы веры и бросаешь их в огонь прозрения и презрения. Мир становится плоским и скучным, ибо это твой мир. Я оставлю себе хотя бы тайну… Я не хочу тысячи дорог, когда знаю, что будет в конце. Мне и так этот мир невыносимо скучен, но я привязан к нему. Какая-то часть меня стала этим миром, и я его не покину. Я рад горю, ибо это позволяет мне почувствовать жизнь. Я рад страданию, ибо знаю, что не будь его, была бы пустота. Я рад всему, что заполнит пустоту. Пусть ненадолго. Я мудрее тебя, ибо старше. Моя душа больше не горит. Да и твоей гореть осталось совсем не долго.

Лорд Дивайн умолк, а потом хрипло произнес:

— Знаешь ли ты, что я не позволю тебе стать Богом? Отрекаешься ли ты от этой затеи? Если ты скажешь «да», я буду спокоен.

— Ни-ког-да, — покачал головой Шаэсса. — Я не отрекусь от мечты, которая стоила мне всего.

— Мне не нужен Бог. В мире безбожия все будет гораздо более интереснее. Я не хочу быть Богом, но это не значит, что им станешь ты. Внутри меня пустота, я хочу заполнить ее чем-нибудь… Хотя бы кровью. Не жди пощады, Серый король.

— Ты нарушил клятву, Дивайн… — Шаэсса покачал головой и усмехнулся.

— Просто ты ее нарушил раньше, — Дивайн посмотрел на небо. На небе, словно в ожидании поживы собрались тучи черных птиц. Солнце померкло и в отблесках тени его лицо стало бледным, словно маска. — Ты и твоя жалкая магия ничего не стоят в предстоящей битве. Ты — слаб и неопытен. Но не глуп. Утешь себя. Хоть этим….

Лорд Шаэсса отошел на шаг и улыбнулся.

— Не всю жизнь же я буду прикидываться… — смиренно сказал Шаэсса. — Я даже сам поверил в то, что у меня нет сил. Я не мог долгое время пользоваться магией, так как Камень причинял мне боль. Я вынужден терпеть боль каждую секунду… Это — просто ужасно. Я похоронил магию внутри себя, а потом, когда камень покинул меня, я снова почувствовал себя бессмертным. Это словно учиться ходить снова. Магия — это порождение души. А Камень — это ошейник, который надет на тебе. Ты хочешь свободы, а задыхаешься. Я слишком много вынес и вытерпел ради этого, поэтому я пойду дальше. Даже через твой труп.

— Гаденыш… — засмеялся Дивайн. — Хитрый гаденыш… Порождение Дома Тени. Быстро ты оперился.

— Не умеем мы с тобой играть по правилам.