— Благодарю, — негромко откликнулся сид.

Уже дожевывая, Бен неожиданно спросил:

— Так зачем ты ослепил Дилана?

— Мне нужно было взглянуть его глазами. Туда, где мои слепы.

— А можно без этих вот загадок? — Хастингс аккуратно подобрал с ладони последние крошки молочного шоколада.

Король-Вороно ответил не сразу. То ли, думал, что и как стоит рассказывать человеку, то ли попросту ел.

— Я скрыл Границу в своих владениях. Хотел бы запечатать совсем, но на это даже моей ворожбы не хватило. Хотел замуровать дверь, а получилось только залить воском замок. Но даже это казалось мне лучшим выходом. Мои жены не могли больше приходить в долину Иннера и сеять там смуту. Люди перестали приходить сюда. Бездна притаилась, но сейчас мне кажется — совсем не из-за моей ворожбы. А потом оказалось, что я закрыл дорогу в свои владения всякому дуновению свежего ветра. Того, который приносит семена жизни. Ты ведь видел, как мрачно в этих скалах, как уходит из них этот ток волшебства, который делает живой нашу землю.

— И источник? — спросил Бен. До него начало доходить.

— Отчасти. Отчасти из-за Мархи. Кианит мудра в своем желании зачать дитя от человека. И я понимаю, почему она выбрала для этого Горькую чашу.

— Почему, — Хастингс даже придвинулся ближе к решетке. Мысль о том, что-то на Другой стороне, в подземных залах гвиллионов будет расти его сын или дочь, появилась в голове охотника на фей как-то внезапно и на вкус была странной.

— Тот, кто переделал Чашу, отдал за это жизнь. И жизнь взяла у Чаши Кианит.

— А Дилан?

— Ключ от моей ворожбы скрыт в долине Иннера. На вашей стороне. Иначе мои жены давно бы его отыскали, просто назло мне. Теперь Эних пал, и время этого колдовства закончено, Граница в Слай-Дерро должна проснуться. Но мои глаза слепы там, и мне потребовались чужие, чтобы отыскать спрятанное. Но я не успел. Увидел, но не успел ничего сделать.

Хастингс растер лицо руками. Для него информации было как-то многовато, чтобы переварить ее сразу. Король-Ворон угадал его состояние:

— Тебе есть о чем думать, пока ты будешь ждать.

— Иди ты, — проворчал Бен.

Три дня потребовалось Королю-Ворону, чтобы вернуть себе силы. На утро четвертого он окликнул Бена Хастингса, вырвав того из мутного, тяжелого сна.

— Время пришло.

Охотник мотнул грязной, растрепанной головой. Спросонья перед глазами плавали зеленые круги. Тускло серел обрывок неба над головой. Бен тяжело поднялся на ноги. То ли от голода, то ли от чего еще, его повело, и чтобы устоять на ногах Хастингсу пришлось ухватиться за стену. Он сунул за ремень револьвер.

— Я готов.

— Хорошо, — тихо прошелестело из темноты. Между прутьями соседней решетки проскользнула рука Короля-Ворона. Шевельнулись пальцы. И массивные металлические запоры медленно рассыпались ржавой трухой.

— И кандалы, — попросил Бен.

— Подойди ближе.

Он выбрался в коридор. Потом подумал и вернулся. В последний раз набрал воду, сочащуюся из щели между камнями, в чашку.

— Вот, напоследок.

— Спасибо, — Король-Ворон осторожно принял деревянную чашу, словно это было величайшее сокровище. Впрочем, возможно, для него так оно и было на самом деле. В темноте можно было с трудом различить угловатый силуэт и белое пятно лица. Потом он коснулся браслета на запястье Хастингса, и тот свалился с руки прямо на каменный пол коридора, увлекаемый весом цепи.

— Да, — в голосе сида мелькнуло что-то похожее на удовлетворение. — Над этим местом все еще есть моя власть. Пока.

Звук удара металла о камень заставил охотника на фей поморщится. Растирая след от оков, Бен вздохнул:

— Надеюсь, никто не прибежит на грохот.

— Едва ли здесь есть кому это сделать. Иди. Прямо и наверх.

Бен Хастингс коротко кивнул. Поправил револьвер. Куда подевалась кобура, он понятия не имел, но вернуть ее не отказался бы. Без нее было чертовски неудобно. 45-ый калибр, не игрушка.

Что бы ни говорил сид, по коридору охотник пробирался, почти крадучись. Чем дальше он уходил от своей камеры, тем темнее становилось вокруг, как будто дыра в потолке была единственным источником света в этих подземельях. На всякий случай, Бен нащупал стену слева от себя. Чтобы не потеряться. Время от времени стена прерывалась на провалы камер, забранные решетками.

Когда он начал всерьез задумываться, не подшутил ли над ним напоследок Король-Ворон, в ту ли сторон он пошел, и нет ли здесь какого-нибудь зловредного волшебства, Хастингс споткнулся о ступеньку, больно ушибив ногу о камень.

Сидя на корточках и растирая одной рукой ушибленное место, второй Бен осторожно ощупал ступеньки перед собой.

Из было пять, ведущих наверх и упирающихся в плотно закрытую дверь, окованную металлом. Охотник на фей заставил себя подняться на ноги, толкнул массивную створку. Та поддалась, но самую малость. Хастингс налег сильнее, молясь про себя, чтобы там снаружи не было засова. Он бы обязательно поставил засов на такую дверь.

Но засова не оказалось и со второй попытки дверь отворилась. Однако и это усилие оказалось для Бена почти запредельным. Он уперся в дверной косяк, пережидая головокружение. Потом осторожно выглянул в следующий коридор.

Он был шире чуть светлее, как будто где-то был еще какой-то источник света. Бен невольно задумался, а зачем Королю-Ворону вообще потребовались все эти подземелья и камеры с решетками, но отбросил эту мысль, как бесполезную сейчас.

Второй коридор был значительно короче и ветвился в обе стороны другими проходами. Бен шел прямо. Не то чтобы он был уверен в правильности этого направления, но другого у него не было.

Сколько времени он потратил на блуждания в темноте Хастингс не взялся бы сказать. Его чувство времени сбилось еще в первые дни плена. Но там у него был хотя бы пролом над головой и кусок неба в нем, который светлел с наступлением дня и темнел, когда приходила ночь.

Когда впереди появилось бледное свечение, скорее призрак света, чем свет, Бену пришлось остановиться и протереть глаза, чтобы увериться — ему не чудиться. Охотник зашагал быстрее, почти перешел на бег. Запнулся о неровность пола, остановился. Подумал и вытащил из-за пояса револьвер. Так ему определенно было спокойнее.

Винтовая лестница поднималась через темноту лестничного колодца, освещенная падающими сверху лучами. Ни единого окна или двери Хастингс не заметил.

Он устало выматерился. На вид лестница была очень длинной, почти бесконечной, а у него совсем не было сил, чтобы карабкаться по всем этим ступенькам. Да и…

Лестницы Бен Хастингс не любил. Особенно те, падая с которых можно что-то себе сломать, как в тот раз, на «Волшебной мельнице». Падая в этот колодец откуда-нибудь сверху можно был сломать себе шею. Без вариантов. Охотник на фей вздохнул и начал подъем.

Карабкался он долго. Иногда садился на ступени и долго переводил дух. Иногда у Бена начинала кружиться голова, и тогда он сидел на ступеньках дольше, ожидая,