— Полагаю, я удостоился чести принять в стенах моего скромного магазина господ из Следственного Управления, — с этими словами он возвращает мне карточку.
— Полиция Розеля, — Поль показывает свой жетон хозяину лавки.
— А вы, барышня?
Прозрачные глаза впиваются в моё лицо, и мне приходится лезть в сумочку повторно. На сей раз за удостоверением.
— Главное Следственное Управление.
Мастер склоняет свою белую голову.
— И чем я обязан вашему визиту?
— С клеймом на этом браслете, я сама разобралась, но мне неясно, что значит второй символ. Кроме того, я была бы бесконечно признательна вам, если бы смогли вспомнить, кому и когда продали этот амулет.
Старик отстранённо улыбается в ответ на мою речь.
— Вторая руна означает имя. Иржини. К сожалению, это всё, чем я могу вам помочь. Ко мне никто не обращался с просьбой нанести его на украшение.
— Это могли сделать в другом месте? — спрашиваю я, но уже предвосхищаю ответ.
— Осмелюсь предположить, о подобных украшениях вам известно несколько больше, чем основной массе ваших сограждан, поэтому вы догадываетесь, что мой ответ — нет. Никто из наших мастеров не возьмётся доделывать чужую работу. — Старик внезапно замолкает, словно его осенила догадка. — Возможно, это сделал мой внук. Он молод и, к моему прискорбию, его не миновали распространённые в его возрасте пороки — излишняя самоуверенность и пренебрежение к традициям.
— Вы позволите побеседовать с ним?
— Разумеется. Только пройдёмте в его мастерскую. Мне бы не хотелось доставлять покупателям неудобства.
Я согласно киваю. В лавке беседа должна вестись только между хозяином и посетителем — это мне известно. По хмурому виду Поля понимаю, он о подобных тонкостях не осведомлён. Ну, ничего страшного! Покинем магазин, я всё объясню.
Пока же мы следуем за мастером, увлекающим нас вглубь здания. Миновав дверь в торговом зале, мы движемся по длинному коридору. На пути по правую руку встречаются три арочных проёма, закрытых традиционными для южан занавесями из цветных лент, унизанных деревянными и стеклянными бусинами.
Внук и, предположительно, ученик, а также помощник мастера обретается в самом дальнем помещении. При нашем появлении он порывисто вскакивает с подушек, на которых сидел, неловко задевая рукавом россыпь камней на низком столике. Шуршание камней вторит тихому шелесту занавеси, сомкнувшейся за нашими спинами.
В огромных серо-зелёных глазах юноши читается удивление. Он явно не ожидал появления такой делегации в своей скромной обители. И это не фигура речи! Обстановка в комнате весьма аскетичная. Жители Розеля, привыкшие к тому, что каждый кусочек окружающего пространства должен быть чем-то заполнен, назвали бы это помещение пустым, скучным и мрачным.
— Убэро, к нам пожаловали гости из Следственного Управления и полиции. Будь любезен ответь на вопросы, которые они пожелают задать.
От такой просьбы молодой человек теряется ещё больше.
— Как скажешь, дедушка, — отвечает он скорее по привычке и также по привычке склоняет голову, позволяя толстенной иссиня-чёрной косе выскользнуть из-за спины на плечо.
— Я вас оставлю, — мастер кланяется нам с Полем и, не дожидаясь ответа, покидает комнату. Его спешку можно понять и простить — в коридоре слышны отголоски металлического перезвона подвесок над входной дверью.
— Чем я могу вам помочь? — подмастерье, как и его родственник, ловко прячет кисти в рукава своего тёмно-зелёного одеяния.
— Нас интересует личность того, кому был продан вот этот браслет, — поскольку молодой человек в отличие от хозяина лавки не спешит протягивать руки к фотографии, я просто показываю её.
— Его купила девушка, — почти мгновенно отвечает он. — Её имя Иржини. Я добавил его на камень по соседству с тем, на котором мастер поставил печать. Я посчитал это место самым удачным.
Убэро переводит взгляд своих необычных глаз с карточки на меня.
— Будьте добры, расскажите обо всём подробнее, — прошу как можно мягче.
— О чём именно вы желаете услышать? — юноша вскидывает смоляные брови. Наверное, ему действительно непонятно, каких подробностей я жду. Приходится перечислять:
— О самой девушке, о вашей с ней беседе, о браслете, о том, почему вы выбрали именно этот камень, а также, почему амулет продали вы, а не сам мастер.
Лёгкое удивление сменяется сосредоточенностью. Убэро кивает головой на каждый высказанный мной пункт.
— В таком случае, нам луче присесть. Мой рассказ будет достаточно длинным, — освободив одну руку, он указывает на низкую, но достаточно длинную кушетку, стоящую под высоким оконцем возле дальней стены. — Боюсь, вам будет не очень удобно на ней, но это всё, что я могу предложить.
— Не беспокойтесь, всё прекрасно!
Я без колебаний подхожу к указанному месту и присаживаюсь. Да, низковато немного, но я уже привыкла большую часть времени сидеть согласно этикету, подгибая ноги и отводя их чуть в сторону. А моему помощнику на кушетке явно неудобно. Впрочем, милый юноша может предложить Полю воспользоваться подушкой, на подобие той, что он принёс для себя самого. Только не думаю, будто эта замена вдохновит мужчину.
Я расстёгиваю несколько верхних пуговиц на пальто. В помещении прохладно, но в зимней одежде тут долго не просидишь. Боковым зрением вижу, как Поль следует моему примеру.
— Я могу открыть окно, — предлагает Убэро, но встать с насиженного места не пытается, и правильно!
— Не стоит, — отвечает вместо меня помощник.
Я как раз успеваю достать из недр сумочки блокнот и ручку.
— Приступим? — подбадриваю юношу улыбкой.
Он медленно кивает.
— В первый раз она пришла в магазин летом, — Убэто устремляет взгляд в пол, словно пытается что-то вспомнить. Когда ему это удаётся, он вновь глядит на меня. — В середине лета, в середине недели. Среда всегда самый тихий день для нас, покупатели бывают лишь утром и вечером, поэтому мастер частенько оставляет меня днём присматривать за товаром. Так случилось и в тот раз. Помнится, нам ещё новую партию камней привезли, и мастер был занят сортировкой.
Я киваю и делаю пометки. Пока они относятся в большей степени к культуре островитян, но в будущем и это может пригодиться.
— Как она выглядела?
— Она была красивой, по вашим меркам, — юноша немного виновато улыбается, будто просит прощения за несоответствие его идеала дийонскому, — Высокая, фигуристая, с ярко-рыжими волосами и карими глазами. Кожа очень светлая и, что удивительно, без этих… солнечных пятнышек. — Он хмурится, силясь вспомнить нужное слово.
Пусть подмастерье и говорит на нашем языке почти без акцента и грамотно, словарный запас у него всё же ограничен.
— Веснушек, — подсказывает Поль.
— Точно! Без веснушек. Лицо у неё было приятное, открытое, но уставшее. Под глазами залегли тени, а белки глаз покраснели.
— Во что она была одета?
На сей раз Убэро поджимает губы и молчит довольно долго.
— Во что-то серое или коричневое… не помню. Это было нечто невзрачное, явно не по размеру и довольно поношенное.
Да, пока образ, описываемый молодым человеком, не вяжется с холёной красоткой, найденной
