Глава 3.10

ГЛАВА 10. История близнецов

Из соображений безопасности ночевать мы устроились всё же единым отрядом. Первой парой дежурили Дхасс и Ариэль, сменяли их Райлисс и Вогнар. Судя по всему, и Сайрашу, и Мираэлю, и мне решили дать время передохнуть. Сайрашу — от перенесённых недавно увечий, ну а Мираэлю, судя по его крайне измотанному виду — для серьёзного разговора назавтра. Впрочем, я ему нисколько не сочувствовал. Когда я оказался здесь, то своей язвительностью и злостью всё же старался хоть как-то держать себя в рамках приличий, Мираэль же окончательно перестал чувствовать грань. И всё же будет интересно послушать его назавтра, причина для такой неприязни должна быть очень веская.

Наутро я снова проснулся самым последним, и это был первый раз за много дней, когда меня за это не упрекали. После приёма пищи Мираэль подошёл ко мне и сел рядом.

— Я прошу тебя выслушать меня, Дэмиен. Я признаю, что мое оскорбительное поведение непросительно, и всё же я хочу, чтобы ты понял, откуда это берёт корни.

— Ну раз всё дело в таисианах, — сказал я, принимая человеческий облик, — то ради твоего душевного равновесия…

Немая сцена. Орк с вампиром, неуютно заёрзав, сделали несколько шагов назад.

— Это… это как надо понимать? — запнувшись, хрипло спросил Вогнар.

— Что именно? — не понял я.

— Ты только что стал человеком!

— Ах, это, — я даже рассмеялся, — Аорташ не смог меня сделать полноценным таисианом, так как я родом не из этого мира, и моя изначальная природа не предполагает таких кардинальных и безвозвратных изменений. Так что да, я в некотором роде оборотень. Кем хочу — тем и являюсь.

— А почему ты вчера об этом не сказал? — спросил он.

— Ну вчера мне не это казалось важным, уж ты извини меня, пожалуйста, — сердито ответил я.

— Вы знали? — спросил он орка и вампира, которые почти что успели скрыться из глаз. Те виновато потупили взгляд, — а почему я об этом узнаю самым последним?!

— А это имеет такое значение, — я вопросительно изогнул бровь.

— Всё, что касается тебя, имеет значение, — ответил Вогнар.

— Про Магию слёз они тебе, надеюсь рассказали, — хмыкнул я, — а то ты и об этом узнаешь самым последним.

— Да, и с твоего позволения, мы с тобой ещё об этом поговорим. Клады не клады — но такое наследие, которое тебе по счастливой случайности удалось заполучить, никак нельзя потерять.

— Я не думаю, что в этом есть смысл, Вогнар, — ответил я, — если бы Магия слёз была нужна — её бы не позабыли.

— Это уже не тебе решать, Дэмиен, — сказал командир.

— Но это правда, Вогнар, и тебе об этом известно. Ветвь мастера власти школы воды — магия крови. Запрещённая, всюду гонимая, порицаемая — но втайне изучаемая, практикуемая и востребованная. Именно она заняла свое место в древе магического искусства. И ты не можешь с этим спорить.

Вогнар хотел было снова возразить, но тут Мираэль гневно заявил:

— Вообще-то мы здесь собрались, чтобы поговорить. Может быть, вы всё-таки выслушаете меня?

Вогнар послушно умолк, напоследок кинув мне взгляд, показывающий, что наш разговор на эту тему ещё не закончен. Я вернул ему взгляд, всем своим видом показывая, что никакой пользы от дальнейшего спора не будет, после чего снова посмотрел на Мираэля.

— Спасибо, что сменил для нас облик, — Мираэль в самом деле выглядел более расслабленным, — мне так будет проще.

***

— Как ты, Дэмиен, наверное, догадался по нашей внешности, — начал своё повествование Мираель, — мы с сестрой — полуэльфы. Однако наши родители не эльфийка и мужчина — человек, как это наиболее часто бывает, а наоборот — эльф и человеческая женщина. Подобные браки — очень большая редкость, ибо обычные человеческие женщины крайне редко привлекают в большинстве случаев красавцев — эльфов. Однако, уверяю тебя, брак наших родителей можно было смело назвать союзом двух душ — более сильной любви я в этом мире не видел, хотя нам с сестрой уже по сорок три года, и мир повидать мы успели.

Стоило отметить, что они совершенно не выглядели на свой возраст. Мне было девятнадцать лет, и при очень большом желании я даже мог бы назвать их своими ровесниками. Но оно и понятно — полукровки. Настоящие эльфы в возрасте девятнадцати лет едва дорастают до того, чтобы учиться читать, писать и считать. И в этом нет ничего удивительного, более того — это нормально: чтобы заложить в ребёнка крепкую психологическую основу, воспитать и подготовить к жизни длиной порою больше тысячи лет — времени нужно очень и очень много. Недаром совершеннолетие у эльфов наступает в сорок восемь лет.

— Большинство наших знакомых знает историю о нас примерно в таком ключе, — продолжал Мираэль, — наши родители умерли, заболев очень редкой болезнью. Нам с сестрой пришлось уйти — на тот момент нам было по шестнадцать. Мы добрались до одного из городов, где меня взяли в стражники — ну официально, фактически я был у всех на подхвате, а у Ариэль обнаружились способности к магии воздуха, что позволило ей поступить в тамошнюю магическую школу. Однако, как ты понимаешь, всё было совсем не так…

Нам было по пятнадцать лет. Тогда был обычный день. Мы с сестрой играли за домом, мама возилась на кухне, папа ушёл за водой и дровами. И ничего не предвещало беды…

Мы поняли, что что-то не так, когда мама закричала. Мы бросились на кухню и увидели ужасное: мёртвая, она лежала на полу с кинжалом в спине. Мы закричали, но в этот момент сзади кто-то схватил нас. Не прошло и минуты, как нас связали по рукам и ногам двое людей. А потом показался он… Главный работорговец, как я понял намного позже. Таисиан. Очень большой — почти на полметра выше Сайраша. Звали его Сливиаш. Он тогда сказал, что мы с сестрой — отличный товар, и за нас много дадут. А ещё сказал, что нашего папу они повесили в лесу. Нам это показалось диким — как же так? Наш папа до встречи с мамой очень долго служил Лесному Союзу, и взять его было невероятно тяжело. Как оказалось — всё те же маги крови. Беспомощного эльфа схватили и вздёрнули на ближайшем дереве. Мерзавцы!

(Здесь Мираэль сделал паузу. Глаза его горели огнём, вспоминая те дни. Ариэль сидела рядом, держа брата за руку и с трудом подавляя слёзы.)

— Связанных, нас отвели в их убежище. Надо сказать, что к нам действительно относились, как к хорошему товару. Нас никогда не били, не морили голодом, ели мы фактически с одного стола с прочими работорговцами. Но мы видели, как относились к другим. Их почти не кормили, всё время