Мерлин, что это за платье? Это просто… просто…

Гермиона не могла подобрать нужный эпитет, поэтому присела на корточки перед кроватью, осторожно дотрагиваясь до подола платья. Скользя пальцами по нежной материи, она словила себя на том, что улыбается.

Да, эта изумительная красота нисколько не похожа на чью-то пошлую фантазию. Скорее, это платье из сказки. Необычное, почти пугающее своим вспыхивающим пламенем от каждого колыхания, но и не вычурное. В меру пышное, в меру скромное, но и не похоже на одеяние серой мышки.

Гермиона решительно встала, сдёргивая платье с покрывала. Быстро скинув свою одежду, она натянула огненный наряд, боясь обжечься, но пламя было заколдовано и не могло причинить физический вред.

Корсет, который оказался из мягкой, почти тонкой материи, плотно облегал грудь Гермионы, зрительно увеличивая размер, отчего внутри колыхнулось бы смущение, если бы не отражение в зеркале, которое завораживало. Повернувшись спиной, она уставилась на открытый участок кожи и слегка выпирающие лопатки, которые мама в детстве называла “маленькими крыльями”. Крутнувшись вокруг своей оси, Гермиона завороженно наблюдала, как извивались языки пламени на подоле платья, почти поглощающая ткань до колен.

Гермиона, глупо улыбаясь, подошла к кровати, на которой лежала коробка и записка. Что ж… она открыла подарок, значит должна надеть это платье, хотя внутри слабо пищало беспокойство, которое она не чувствовала, оглушённая красотой наряда. Создавалось впечатление, что эту прелесть создали специально для неё, хотя она знала, что такие вещи заколдовывают так, чтобы они идеально подходили каждой девушке. Но она чувствовала себя особенной. Такое редкое чувство, что было Гермионе в новинку.

Заглянув в коробку, она обнаружила ещё и туфли на каблуке в тон платью. Гермиона нахмурилась, она никогда не умела ходить на такой обуви, а завтра, видимо, придётся. Длина этого каблука разительно отличалась от того, что был на туфлях, в которых она была на Святочном Балу. Эти намного выше, поэтому она почувствовала волнение. Было бы глупо упасть в таком платье у всех на глазах. Придётся учиться ходить на каблуках.

========== Глава 13 ==========

Утро 31 октября наступило так внезапно, что Гермиона даже осмыслить это не успела, пока не уставилась на Живоглота, совершенно наглым образом рвавшего когтями коробку из-под платья, которое она всё же решила надеть на Хэллоуин. Тихо поднявшись, девушка подошла к зеркалу, взглянув на своё отражение. М-да… Придётся долго повозиться с этим гнездом, образовавшимся на голове, чтобы сделать что-то приличное.

На сегодня занятия отменили, поэтому было предостаточно времени, чтобы подготовиться к Хэллоуину и известись в нервном ожидании. Кому-кому, а Гермионе был очень важен результат её стараний, всё же это она всё спланировала и раздавала обязанности старостам. Главная ответственность лежит на её плечах. Большой Зал беспокоил её больше всего. Закончив украшать его, старосты наложили достаточно магии, чтобы скрыть все свои старания, ведь студентам ещё нужно было посещать его, дабы поесть, а показывать хэллоуинский облик Зала раньше времени было нельзя. Да, это сложно и… странно прятать всё, что они готовили, скрывать целую неделю, но подготовить Большой Зал за несколько часов до праздника они не смогли бы. Поэтому, удостоверившись, что всё готово, пришлось потрудиться всем в последний раз, скрывая всё, а сегодня за два часа до того, как студентов впустят в Большой Зал праздновать Хэллоуин, Гермиона должна будет собрать ещё раз всех старост, дабы снять скрывающие чары со всей площади.

День предстоит очень и очень серьёзный.

***

Малфой не спал всю ночь. Он не смыкал век, пока в комнату не добралась утренняя дымка, заставляя стиснуть зубы. До остервенения было дико понимать, кто послужил вором его сна. Грейнджер, конечно же.

Только он закрывал глаза, стараясь глубоко дышать, чтобы сон поскорее пришёл и за ним, как под веками вспыхивал её образ, с неизменным гнездом на голове, плотно сомкнутыми губами и огромными глазами. Она, с пылающей кожей, что плавит любого, кто прикоснётся. Она, распластавшаяся под ним на столе, потому что он не совладал с собой. Да как тут совладаешь, когда эта сука позволяет себе то, чего не позволял равным счётом никто? Когда из её ядовитого рта вылетают какие-то совершенно неважные, совершенно глупые, совершенно лишние слова, которые он не слышит. Он, оглушённый её пылающим от гнева лицом.

Мерлин, с ума можно сойти! Это невыносимо. Просто стоять и медленно сатанеть от тех её слов, которые воспринимает слух, пуская смысл в голову, а потом, теряя его где-то на границе «она перечит тебе, Малфой» и «я хочу запустить язык ей в рот».

О да!..

Она даже не подозревала, что пока он по инерции сжимает кулаки, испепеляя её взглядом, он одновременно сжигает её одежду, оголяя участки кожи, дорисовывая недостающие фрагменты. А в голове слышны звуки плети, рассекающей кожу, хлеща по ней так, что голова начинает кружиться. Он хотел видеть, слышать её. Хотел знать, как кричит грязнокровка. Не в ярости, а в изнеможении. Истекая под ним, на нём. Крича, надрывая свою тонкую глотку, потому что больно. Та боль, которую он хотел причинить, отдаёт горьким вкусом и запахом полыни. Та боль терпима, если вовремя остановиться, а он остановится, будь у него возможность вытворять с Грейнджер то, что требует душа.

Ага, душа, оттопыривающая штаны.

Малфой хмыкнул. Если у него всё получится, то Грейнджер не избежать… всей сладости своей участи, что он задумал для неё.

***

— Где же они?..

Гермиона пыталась найти свои серьги-капельки, которые запропастились неизвестно куда. Кинувшись к выдвижным ящикам, она наткнулась на последнее письмо Гарри и Рона. Пальцы медленно скользнули по пергаменту, обводя завитки Гарриных букв.

Закусив губу, чтобы не позволить чувствам взять над собой контроль, Гермиона отвернулась к окну. Сколько их уже не было в Хогвартсе? Две недели, месяц? А такое ощущение, что целую вечность. А за эту вечность Малфой ломает её, почти…

Что? Что ты, чёрт возьми, такое подумала?! Чуть не подумала.

Нет. Он не сломает её, не сможет. Давай, Гермиона, вспомни, кто он. Это же Малфой — белобрысый хорёк, что всегда доставал их с Гарри и Роном. Трус и слабак, тщеславный…

Да. Он всего лишь испорченный мальчишка. Так какого чёрта ты ведёшь себя как амёба, готовая растечься перед ним, когда он только бросает на тебя взгляд?

Гермиона вспомнила, как прошлым утром он впечатал её в стол, сжимая горло так, что она подумала, он задушит её. А он ведь мог. Это было видно в его глазах. Странный блеск, что завораживает и напрочь отбивает любые попытки вырываться или соображать. И это… блин, сносит крышу. То, как он слегка прищуривает глаза,