Было обидно. Не столь за его сказанные слова, а за свои, невысказанные. Она столько хотела выкрикнуть ему прямо в лицо, глядя глаза в глаза, наблюдая, как изменится выражение его лица, как радужки наполнятся гневом. Она хотела высказать ему всё, что накопилось за все эти года, но почему-то молчала. Просто молчала, ощущая, как в горле лопаются горячие пузыри, словно кипящая вода, обжигая всё внутри.

Да, она и кричала. Но кричала, защищаясь от него, а не нападая. Она лишь давала слабый отпор, не найдя в себе силы высказать всё. Просто не смогла. И из-за этого Гермиона сидела, прислонившись спиной к двери, ощущая горячим затылком холодную поверхность, и тряслась от слёз, всхлипывая. Так обычно плачут маленькие девочки, когда их никто не видит, когда можно не стесняться и плакать во весь голос. Но Гермиона никогда так не плакала. Она никогда не плакала так, даже когда была маленькой девочкой.

***

Малфой шёл по тёмному коридору, не беспокоясь о том, что его могут заметить. Он давно наплевал на правила, а соблюдал некоторые только для «приличия». Пламя на факелах трепетало, когда он проходил мимо. Внутри у него горел огонь похлеще этих безобидных огоньков.

Драко Малфой был в ярости. А вывела его эта сука-Грейнджер. Но он тоже не остался в долгу, хотя его это не очень-то успокаивало. Да, она получила сполна, но…

Он поддался. Кому? Ей? Она его соблазнила? Нет. Даже попытки соблазнить его самых искусных совратительниц были тщетны, куда уж этой грязнокровке. Но её порыв… Она же сама потянулась к нему? Сама. Он, даже имея совершенно искажённый рассудок, не полез бы к ней. Вообще и ни при каких обстоятельствах.

Не полез бы?.. Рассудок твердил, что нет, а существо трепетало от воспоминаний. Чёрт! Что с ним творится?!

Малфой закусил губу, стараясь отвлечься, считая факелы.

Раз, два, три. Она казалась такой невинной и хрупкой, когда он прижал её к стене, даже не касаясь, а в глазах-то всё равно горел мятежный огонь.

Четыре, пять, шесть. Что-то в тот момент мелькнуло на её лице. Какое-то странное выражение. Почему он не заметил? Или он не хотел замечать?

Семь, восемь. Поворот. Девять. А потом она поднялась на цыпочки, а он не отстранился. Потому что ощутил её запах. Запах грязнокровки! И он отдавал яблоками и чем-то… Орехом, наверное?

Стоп. Малфой остановился, зажмурившись, будто это ему поможет. Провёл рукой по лицу, стараясь смыть её взгляд.

К чёрту грязнокровку, к чёрту этот чёртов орех с яблоками, к чёрту этот день! Ему нужно отвлечься. И чем скорее, тем лучше.

В коридоре снова застучали каблуки его обуви. Вскоре Малфой прошёл в гостиную Слизерина. Конечно, никто ещё не спал. Все, кто остался в гостиной, расположившись на диване и креслах, вскинули на него головы.

Малфой не смотрел ни на кого из них, кроме одной. Её глаза удивлённо уставились на него, а губы расплылись в улыбке, когда он двинулся к ней.

— Идём.

Одно слово, и Панси уже тут как тут. Обхватывает его руку и послушно идёт за ним, улыбаясь, как майская роза.

— Малыш, а чего ты вдруг…

— Заткнись.

И она затыкается, послушно следую за ним.

Послушно… Это слово совершенно не ассоциируется с Грейнджер, делая её интересной.

Чёрт. Интересной? Кто-то сходит с ума, Малфой?

— Или уже сошёл…

— Что? — Панси вскинула на него свои тёмные глаза.

— Ничего. — Он завёл её в спальню, захлопывая дверь и снова затыкая Панси. На этот раз поцелуем.

Послушная, податливая. От одного прикосновения уже стонет. Сколько фальши, дорогуша. Но глотка хорошо разработана.

Малфой слегка тянет её за волосы вниз, и та понимает. Опускается на колени перед ним и без труда расстёгивает пуговицу и ширинку.

Интересно было бы увидеть Грейнджер в таком положении. Даже добровольно-принуждённо. Наверняка, она работает не так хорошо, как Панси, но разнообразие…

— Малыш, ты слишком напряжён, расслабься.

— Просто заткнись. — Он запускает руку в её волосы, закусывая губу, когда ощущает её наигранно несмелые прикосновения языка.

Всё, что сейчас нужно — умелый рот Панси. Это поможет ему забыться на время. На несколько минут, пока он не изогнётся дугой, придерживая рукой её голову, рыча, как зверь, и кончая. А перед глазами стоит совсем не та, что доставила ему удовольствие. А та, которую он должен проучить. И… почему бы не включить в сценарий такую сцену, м?

***

Гермиона на закоченевших ногах добралась до ванны и встала под горячий душ. Помутневшее сознание пришло в норму, а слёзы смылись струями. Как там мама говорила? Что бы ни случилось, тебя выручит душ и крепкий чай.

На чай не оставалось сил, поэтому она просто легла в кровать, глядя в потолок. Живоглот юркнул к ней и лёг на живот, утробно урча. Гермиона впустила пальцы в густую шерсть, закрывая глаза.

Где-то вдалеке послышалось уханье совы. Вскоре на задворках сознания появился странных звук, схожий со стуком по стеклу.

Гермиона поморщилась, повернувшись набок, отчего Живоглот громко фыркнул и улёгся к ногам. Звук раздался ещё раз, вынудив открыть глаза. В комнате было темно, но Гермиона решила не брать палочку.

Стук в оконное стекло раздался снова, и она ступила на холодный пол босыми ногами. Подошла к окну и распахнула его, впуская в комнату морозящий воздух и белоснежную сову. Птица покружила над Гермионой и села на спинку стула. Когда лапа оказалась свободной от письма, птица взмыла под потолок и вылетела в окно.

Письмо снова жгло руки.

========== Глава 7 ==========

Малфой не остался с Панси на ночь. Он почти никогда не спал с ней рядом, не оставался до утра. Потрахались и разбежались. Да, она, конечно же, хотела большего. Она всегда хотела больше. Ей не хватало внимания, поцелуев, прикосновений, но она сама же липла к нему, словно лопух, который еле отдерёшь. Панси хотела, чтобы он обнимал её при всех, но разве это не будет показухой? Да, Малфой и показуха очень близки, но только когда это играет ему на руку. Какой смысл доказывать всем, что Панси крута? Он человек, а она может спать с кем угодно, что она и делает, и о чём знает почти каждый.

Он не винил её в этом. Малфой сам развлекался со многими девушками Хогвартса. Он сам собой управлял, по крайней мере, в замке. С кем спит Паркинсон, ему не интересно. Да хоть с самим Снейпом! Ему наплевать.

Малфой не питал к Панси никаких чувств. Он хотел её. Периодически. А не с ней, так с другой. Мало что ли юбок в