Эта вспышка ярости заставила трястись колени. Нет, то, что он ударил её… повергло в шок, она даже не сразу почувствовала боль. А вот то, как он схватил её руки, казалось, он способен раскрошить ей косточки, лишь сжав посильнее. Но он же отбросил её на диван, вместо того, чтобы сломать ей что-нибудь или кинуть на пол.
«Ну да, за это ему можно сказать спасибо», — проворчало сознание, а Гермиона фыркнула, заставляя его замолчать.
Выдохни. Это просто Малфой. Просто неуравновешенный идиот, до этого момента воспринимавшийся совершенно спокойно. А теперь… А теперь нужно опасаться его.
Гермиона закрыла за собой дверь спальни и сползла по ней спиной. Над ней издевались, а потом стёрли память, Гарри и Рон исчезли, Малфой ведёт себя как псих. Да что происходит со всеми?! Если этому способствовало время, тогда дайте ей в руки маховик времени, она вернётся в прошлое, лишь для того, чтобы всё было как раньше. Гарри и Рон были забавными мальчишками, которых она должна была учить; никаких Пожирателей Смерти не было; Малфой был трусливым бледным парнем, не способным ни на что больше, чем просто оскорбления.
В ванной комнате послышался звук воды. Кран скрипнул, а Гермиона зажмурилась.
За что ей это?
Закусив губу, чтобы ни одна живая душа не услышала её всхлипов, она заплакала. Слёзы не хотели прекращаться, стекая солёными дорожками по щекам. Гермиона запрокинула голову, слегка ударившись затылком о дверь. В голове вспыхнул огонёк и сразу же погас, принеся в голову отрывок той ночи.
Кто-то тянет её за ногу по холодному полу. Кофта задирается почти до талии, оголяя часть живота. Острые края камней сдирают тонкую кожу на позвонках. Гермиона кричит, пытаясь сбить руку другой ногой. Она всё же попадает, отчего мужчина в чёрной мантии чертыхается. Гермиона отползает назад, но он подходит, хватает её за горло, прикладывая затылком о пол. В глазах сразу появляются «звёздочки», а хриплый голос шепчет на ухо:
— Куда собралась? Мы ещё не поиграли.
Ещё не поиграли… Во что? Всё внутри холодеет.
«Видишь, Малфой, не ты один заставляешь меня трястись. Или…» - она не успела оформить свою мысль полностью, потому что стук в окно прервал её.
Она открыла глаза, пытаясь разглядеть что-то через мутную пелену. Стук повторился. За окном сидела белая сова, настойчиво стуча клювом по стеклу, призывая Гермиону открыть ей, что та и сделала.
Птица влетела в комнату, кружась вокруг Гермионы. Наконец, она села на спинку стула и подала лапку. На ней красовался свёрнутый кусок пергамента. Гермиона отвязала его, на что сова благодарно ухнула и выпорхнула в окно, взмывая в небо. Свиток жёг руки и вскоре был развёрнут.
Почерк Гарри она сразу узнала. Не веря своим глазам, она вновь и вновь вчитывалась в каждое слово, впитывая в себя. Широкая улыбка растянула губы, и захотелось прыгать по всей комнате… по всему Хогвартсу, крича, что они живы! Но последние слова остановили её от этого безрассудства.
Гарри и Рон отправились на поиски крестражей, так как Волан-де-Морт всё ближе и ближе. Как найти первый, они уже знают. Предвидя её вопрос, они сразу написали, что искали её, оббежали почти весь Хогвартс, но время поджимало, они могли не успеть покинуть замок. Дальше следовал почерк Рона, слегка размашистый и корявый, но до боли в сердце знакомый. Рон писал, что с ними всё в порядке, что они скучают и просят не искать их, не писать им ответные письма.
Они живы, они скучают! Гермиона от радости даже припрыгнула. Страх и злость на Малфоя прошли моментально. Возникло ощущение, что огромный камень упал с души, разбившись о её радость на маленькие кусочки. Живы!
Вылетая из гостиной, она услышала приглушённое чертыханье за закрывающейся картиной. Старый барон тоже не оценил такого порыва Гермионы и скривился, сверля ей спину, но она не обратила внимания. Все мысли были заняты только этой ошеломляющей новостью.
Наверное, она бежала с улыбкой до ушей к гостиной Гриффиндора, потому что все проходящие мимо ученики смотрели на неё немного удивлённо. Хотя, они правы. Гермиона Грейнджер, строгая староста школы, пролежавшая у мадам Помфри почти неделю, несётся по коридорам замка, безумно улыбаясь. Та ещё картина.
Выбегая из-за угла, Гермиона врезалась в кого-то, чьи руки моментально поймали её, выхватив письмо. Подняла глаза, глядя в ухмыляющееся лицо. Блейз Забини ухмыляется совсем не как Малфой. Не так противно, а даже… тепло? Лучший друг, совсем не похож на светлокожего слизеринца. У него приятное лицо, тёмные глаза в обрамлении чёрных пушистых ресниц, пухлые губы, скрывающие ровные белые зубы. И эти губы кривились, но не презрительно, скорее, удивлённо. Если бы не глаза, в которых засело странное выражение, она бы никогда не сказала, что он слизеренец.
— Любим врезаться в людей, Грейнджер? — он заметил её быстрый взгляд на письмо в его руках, но счёл лучшим оставить инициативу ей.
— Любим забирать чужие вещи, Забини? — она подняла бровь, подбородком указывая на письмо. — Отдай.
— Я не понимаю, о чём ты, — усмехнулся, а в тёмных глазах плясали чертенята.
Серьёзно?
— Отдай, — она придала голосу строгие нотки, но вызвала лишь удивлённо поднятую бровь. Он насмехался над ней. — Сейчас же, Забини.
Сердце сжалось, когда на ум пришла мысль, что он может прочитать письмо, и тогда все узнают о Гарри и Роне. А потом и Волан-де-Морт. Она не могла так рисковать. Она не могла рисковать ими.
— Держи, — он протянул руку с письмом, даже не взглянув на него, всё также не отрывая глаз от её лица.
— Что?
— Держи, ты глухая, Грейнджер? Или неделя у мадам Помфри дала о себе знать? Тебе нужно письмо?
Она забрала у него письмо, сжав в руке. Уголки его губ чуть дрогнули, а в глазах прыгали смешинки. Да что с ними всеми творится? Зло фыркнув, она обошла Блейза, чувствуя его взгляд на спине.
— Ты заходи, вдруг чего. Будет нужна помощь — обращайся, помогу, чем смогу.
Гермиона поперхнулась воздухом, остановилась и спросила, не оборачиваясь:
— С чего вдруг такая доброта, Забини? Я гриффиндорка, не забыл?
— Тебе бы научиться принимать помощь ото всех, кто предлагает, Грейнджер. А то когда будешь действительно нуждаться — друзья не смогут помочь, а от остальных ты нос воротишь. Тебе же хуже, Грейнджер, тебе же хуже, — конец фразы он сказал почти на распев. Затем раздались шаги в противоположную от неё сторону.
Да что с
