***

Сильный запах ударил по обонянию, отчего Гермиона сморщилась. Было тепло, совсем не так, как в Выручай-комнате. Она ощутила, как ей раздвинули губы, вливая отвратительно пахнущее лекарство, и не менее приятное на вкус. Захотелось выплюнуть, но ей зажали нос, и пришлось глотнуть. По горлу потекла горькая субстанция.

Ощущение одежды порадовало, но от попытки повернуться на бок она отказалась — всё тело саднило, а внутренности, казалось, превратились в сплошное месиво. Страшно было вдохнуть лишний раз.

Наверное, страх произвёл выброс адреналина, давшего возможность открыть глаза. Белый потолок неприветливо навис над ней, а в носу защекотало от запаха лекарств, трав и различных настоек. Где она? Конечно же, во владениях мадам Помфри.

Старая лекарка возилась над кем-то другим, кто также отчаянно не хотел принимать горькую гадость. Но сил у этого кого-то было больше, поэтому послышался звук разбивающегося стекла и причитание мадам Помфри.

— Мистер Уизли, что вы себе позволяете?

Нашла? Нашла! О Мерлин, она нашла Рона! Нужно было только вылезти из кровати и выглянуть из-за ширмы.

Подняться удалось только с третьей попытки, но удалось же, маленькая победа прибавилась к долгожданной находке, что подняло настроение.

Гермиона ступила на холодный пол голыми ступнями и с улыбкой вышла из-за ширмы. Но та медленно сползла с губ, когда на койке оказался совсем не Рон, а его старший брат Джордж. Тот не заметил Гермиону, потому что крепко зажмурил глаза. Что-то кольнуло в сердце, но она подошла ближе. Вид у Уизли был не очень.

— Джордж, — она присела на край кровати, наблюдая, как тот открывает глаза и поворачивает к ней голову, — что случилось? Где Рон и Гарри? Я их искала… — при упоминании о Роне что-то мелькнуло в глазах Джорджа, но Гермиона проигнорировала это. — Что вчера произошло?

— Где ты была?

Что? Это совершенно не то, что ей сейчас нужно — отвечать на вопросы. Ей нужны ответы!

— Где они?

— Исчезли.

Исчезли. Замечательно, просто феерически. И, конечно же, нужно задать глупый вопрос:

— Куда?

Ну да, Гермиона, молодец. Самая умная волшебница за всю историю Хогвартса спрашивает, куда исчезли её друзья. Молодец, садись, тролль.

— Они исчезли, Гермиона, пропали после вчерашней битвы.

Что?!

— Какой битвы? Ты о чём?

— Ты ничего не знаешь?

— Нет, я ничего не знаю, Джордж Уизли!!! Я очнулась сегодня утром или днём… Я понятия не имею, когда я проснулась в Выручай-комнате! Я не знаю, как попала туда, что делала, что случилось вчера, что со мной, где Гарри и Рон! У меня болит всё тело, я теряла сознание… наверно, не один раз! Я ничегошеньки не помню про вчерашнюю ночь, и никто не хочет объяснить мне ровным счётом ни-че-го! — закончила она свой крик как нельзя лучше — слёзы потекли ручьём, и она невольно вздрогнула, сравнивая эти ощущения со сном. Но… сон ли это был? — Прости…

— Извини. Тс-с… — Гермиона вздрогнула от этого звука, но… Нет, тогда звучало совершенно иначе. Нет, это не он. — Вчера ночью на Хогвартс напала группа Пожирателей Смерти. Они трансгрессировали обратно через пять минут, оставив после себя сотни раненных. Знаешь, это было так странно. Замок был почти погружён в сон, а потом явились они, и этот шум, крики, проклятия летели со всех сторон… Все выбежали в коридор… Не надо было этого делать. Так пострадало больше. А потом они исчезли, и наступила тишина. Такая давящая, звенящая в ушах. Гарри и Рон сражались. Я видел их здоровых после битвы, а потом они исчезли. Их нет во всём замке. Ни их, ни карты мародёров, ни мантии-невидимки.

— Их…

— Я не думаю, что их забрали. Они сами ушли.

— Но без меня…

— Мы не нашли тебя на карте мародёров, Дин Томас вызвался пойти в Выручай-комнату, а сегодня… Его нашли мёртвым.

Шок охватил её. Этого не может быть.

— Этого не может быть… — прошептали её губы.

Комментарий к Глава 4

Извиняюсь за то, что долго не публиковала главу! Разобралась с делами, исправила, и вот, принимайте. :)

========== Глава 5 ==========

Я буду храброй,

Я не позволю забрать то,

Что находится передо мной.

Каждый вздох,

Каждый час вел к этому.

Christina Perri - A thousand years

Целую неделю Гермиона провела в койке под строгим присмотром мадам Помфри. Целую неделю она только и делала, что лежала с целой горой книг, на которые всё же выпросила разрешение. За это время она успела выучить новый курс и полностью повторить старый, но что-то мешало. Что-то, поселившееся внутри, заставляющее нервничать.

Нет, её почти вылечили, осталось лишь несильная головная боль и два известия.

Оказалось, ей стёрли память. Кто-то очень хотел, чтобы она забыла что-то, и постарался с Обливейтом. Но, вообще-то, ей повезло, заклинание стёрло только ту злополучную ночь, не тронув ничего больше.

А второе известие также ужаснуло её, но вскоре волнение ушло вместе с болью. После того, как мадам Помфри и Минерва МакГонагалл рассказали ей об Обливейте, применённом в ту ночь, Гермиона заметила в их глазах что-то ещё. Что-то, что она обязана была знать, но ей не собирались сообщать.

То ли от того, что она приложилась головой, и в ту ночь произошло ужасное, — а в том, что произошло что-то ужасное, она была уверенна на сто процентов, в чём и оказалась права. То ли от того, что в ней проснулась не присущая ей… нет, не напористость и упрямство, это было в ней давно, а желание спорить и узнать необходимое, мадам Помфри сдалась. Попросила не переживать, ничего страшного в том, что с ней произошло нет, точнее, она молодая, сильная, умная, она переживёт, но почему-то от этого стало только страшнее. Сердце уже билось в разы быстрее, причиняя лёгкую боль, и поэтому Гермиона выдала нервное «ну?». Мадам Помфри посмотрела на неё долгим изучающим взглядом, отчего сжались внутренности, но всё же произнесла тихим вкрадчивым голосом:

— Гермиона Грейнджер, у вас серьёзные повреждения. Как снаружи, так и внутри — сильное кровотечение удалось устранить. Но ещё несколько дней вы должны будете провести в постели, пока окончательно всё не заживёт. Не будем гадать, что к этому привело, будем лечить. Ближайшую неделю вы проведёте под моим строгим присмотром, а дальше будет видно.

Судорожно вздохнув, Гермиона кивнула лекарше и закрыла глаза. Всё стало понятно, вопросы рассеялись, раскрыв перед ней всю картину. Раньше Гермиона никогда не получала увечья серьёзнее перелома руки в девять лет, если не считать окаменелость от взгляда Василиска. Раньше тело никогда так не болело, а мысли не метались в голове, бесстыдно игнорируя попытки хозяйки усмирить их. Пролежать