— Я едва не заблудилась, — призналась она, возвращаясь на кухню. — И ты живёшь здесь совсем один?
— Охрана, экономка, садовники, — перечислил Костя, наблюдая, как вытягивается её лицо. Алиса нервно оглянулась, глядя в высокие, в пол, французские окна.
— Не бойся, сегодня никто из них сюда не придёт. Только если не позовём.
— А вчера? — вспоминая, как громко она давала понять ему, что соскучилась, Алиса покраснела.
— И вчера тоже, — улыбнулся он, протягивая кружку с кофе. — У меня есть бассейн, кстати. Видела?
— Предлагаешь сходить поплавать? В следующий раз возьму купальник.
— Сегодня бы он тебе точно не понадобился.
Обратно Алису отвёз Антон, в то время как у Кости возникли срочные дела, которые непременно надо было решить до понедельника. Всю дорогу она думала о том, как жила бы с ним в его огромном доме, как Наташа завела бы здесь подруг и друзей, как было бы безопасно отпускать её гулять по посёлку, не боясь, что что-то случится. При мысли о дочери в груди привычно заныло: она до сих пор ничего не рассказала Косте, и с каждым днём промедление грозило всё большими неприятностями…
Им хотелось проводить вместе каждый день, каждый вечер и каждую ночь, но разный ритм жизни и работы накладывал свой отпечаток, хотя пока не приводил к скандалам и конфликтам, которых боялся Костя. Прошла ещё неделя, прежде чем им вновь удалось остаться наедине, и на этот раз Алиса настояла, чтобы он ночевал у неё.
— Ты не выгонишь меня к утру? — лениво улыбнулся он, лежа на животе и обхватив руками подушку.
— Если не будешь давать мне повода, — хитро улыбнулась она в ответ.
— Тогда ночевать мы будем всегда только у меня. — Костя положил голову набок, любуясь ею. Алиса словно светилась в полумраке комнаты, озарённая мягким светом ночника.
— Ты так боишься вновь оказаться на улице?
— Нет. — Он улыбнулся шире. — Я просто хочу видеть тебя каждое утро рядом с собой на кухне.
— Думаешь заставить меня готовить завтраки? — притворно нахмурилась Алиса, в то время, как сердце забилось в животе, разнося по телу лёгких бабочек.
— Для этого у меня есть домработница, — качнул он головой. — Я просто хочу, чтобы мы просыпались вместе, пили кофе и завтракали, обсуждая новый рабочий день. А после разъезжались по делам, чтобы вечером вновь встретиться всей семьёй…
— Всей семьёй, — повторила Алиса. Да, надо было сказать прямо сейчас, пока выдался удобный момент. — Кость, слушай, я ведь не говорила тебе ничего о дочке, и…
— Подожди. — Он сел. — Ты согласна? — И, дождавшись, пока Алиса медленно кивнёт, поднялся с кровати. — Тогда я принесу вина, и мы это отпразднуем! А потом расскажешь о дочке, давно пора с ней познакомиться.
Не дожидаясь её ответа, Костя быстро вышел из комнаты и направился к кухне, присел и открыл винный шкаф, пытаясь найти подходящую случаю бутылку. В этот момент входная дверь тихо открылась, и Наташа на носочках прошла в зал, надеясь, что мама либо уже спит, либо её вообще нет дома. Она оставалась ночевать у Светки, но к той среди ночи приехал парень, и пришлось спешно собираться и идти домой. Если бы мама узнала, что Наташа так поздно ходит по улице, скандала точно было бы не избежать. Но сегодня судьба от неё всё же отвернулась: за барной стойкой медленно выпрямилась обнажённая мужская фигура с бутылкой вина и двумя бокалами в руках.
— З-здрасьти, — опешив от неожиданности, промямлила Наташа. Вот уж не повезло — так не повезло — мало того, что мама дома и точно не спит, так ещё и на её любовника нарваться удалось.
— Привет. — Костя, внутренне порадовавшись, что нижнюю часть его тела скрывает стойка, улыбнулся как можно дружелюбнее. — А не поздно ты домой возвращаешься?
Внутри Наташи вскипело справедливое негодование: кто он такой, чтобы указывать?
— Мне, вообще-то, почти пятнадцать, имею право!
— Сколько? — Костя нахмурился, разглядывая девушку внимательнее. Тело обдало ледяной волной понимания, он медленно обернулся к Алисе, которая, успев накинуть шёлковый халат, замерла в дверях спальни. — Может, объяснишь?
Алиса глубоко вздохнула и обвела обоих взглядом. Потом зашла в спальню и вернулась с простынёй, протягивая её Косте.
— Наташа, познакомься, это твой отец. Костя — это твоя дочь, Наташа.
13. Судьба умеет шутить
Спешно обмотавшись простынкой, Костя сразу почувствовал себя уверенней. Вновь внимательно посмотрев на девушку, замершую, будто напуганный зверёк, перед ним, он кивнул своим мыслям и стремительно пересёк гостиную, скрываясь в спальне. Алиса проводила его напряжённым взглядом, и только когда закрылась дверь, крепче стянула полы халата на груди и подошла к барной стойке, разливая вино, которое достал Костя, по бокалам. Наполнив оба, залпом осушила свой и потянулась ко второму, делая небольшой глоток.
— Неожиданно, правда? — сухо усмехнулась, неопределённо повела плечом, качнула головой в сторону дивана. — Чай, кофе? Может, вина с водой?
— Ничего. — Наташа с момента признания мамы молчала, не двигалась, не дышала даже, как ей показалось. Она медленно, как сомнамбула, подошла к дивану, забралась на него с ногами, обхватила колени и уткнулась в них подбородком. Вся её жизнь, как ей казалось, сейчас трещала по швам, и собрать всё как прежде уже не представлялось возможным. Ей хотелось прямо сейчас одновременно скинуться с балкона и бежать прямо в ночь, куда глаза глядят. Вот он, её папа, тот, о ком она думала годами, представляя, почему он их бросил. Вот мама, что сразу чётко обозначила: родному папе мы были не нужны. Вот злость, что была в ней, кажется, с рождения. А вот чувство странное, неосознанное, но бьющее наотмашь — сознание, что её папа жив, здоров, неплохо выглядит, много зарабатывает… Он не спившийся бомж, не тот, кого можно стыдиться. Он — перспективный бизнесмен (а Наташа успела выяснить биографию Жарова, когда узнала, что мама может с ним встречаться), он амбициозный, интересный и одинокий. Тут было о чём подумать, но сейчас Наташа с удивлением думала, что не чувствует по отношению к вероятному папе ненависти.
Костя вернулся через несколько минут, полностью одетый: рваные джинсы, футболка, даже носки. В груди Алисы тоскливо заныло: он словно собрался вот-вот уходить, уже вынеся свой приговор. Но Костя принял бокал из её рук, даже кивнул и улыбнулся, только улыбка совершенно не нашла отражения в
