Алиса проснулась к обеду с лёгкой головной болью. Нехотя открыв глаза, она несколько раз глубоко вздохнула, но стало только хуже — запах, пропитавший, казалось, всю квартиру, Костин запах, защекотал ноздри, проникая в лёгкие. Невольно руки сами потянулись к подушке, обнимая её, по телу прошла дрожь, а память живо подкинула воспоминания о том, как его руки скользили по спине, приподнимали за бёдра… Алиса замерла. Резко села и со злостью стянула наволочку с подушки, отшвырнув её от себя. Ей вдруг овладело лихорадочное, болезненное возбуждение: встав с кровати, она принялась избавляться от постельного белья, рывками, едва не разрывая ткань. Потом подошла к окну, осторожно наступая на всё ещё ноющую ногу, и распахнула окно. Чтобы не осталось ни малейшего напоминания о том, что было! Если бы можно было так же просто вытравить воспоминания из памяти и чувства из сердца…
Крепко зажмурившись, она вцепилась в подоконник и судорожно вздохнула. Почему, несмотря на его слова, несмотря на то, каким он стал, ей всё ещё хочется бросить всё и ехать к нему? Почему годы спокойствия так легко рассыпались в прах, развеялись под весенним ветром от одного только взгляда? Алиса медленно открыла глаза и посмотрела на реку, блестевшую внизу. Она не позволит себе унижаться и просить о любви. Не позволит себе растоптать гордость и согласиться быть с ним на его условиях. Если Косте нужна она, то либо вся, целиком, либо никак. Плечи сами собой расправились, и Алиса холодно улыбнулась. Или игра будет идти по её правилам, или к чёрту такую игру!
Для Амалии утро субботы началось отвратительно — она простыла. Продежурив под домом Бариновой почти час, она увидела, как водитель и шофёр с философским спокойствием устраиваются в машине удобнее, и вызвала такси. Уже за одно то, что пришлось тратить деньги на проезд, хотелось ударить эту Алису! Амалия всю дорогу пыталась не думать о том, что именно сейчас происходит в её квартире, но не думать не получалось. Но последней каплей стал звонок от Маринки, которая ехидно поинтересовалась, не отвлекает ли от страстной ночи любви со своим олигархом. Амалия, конечно, быстро прошептала, что подруга ей мешает, но, отложив телефон, не выдержала, и расплакалась от обиды. Поражение оказалось болезненным. Но разве Амалия из тех, кто так просто сдаётся? Она легла спать, прокручивая в голове все возможные способы из всех пересмотренных когда-либо фильмов об устранении соперниц, и уснула с хищной улыбкой на губах. А утром с трудом смогла вздохнуть — нос заложило, её знобило, и сильно раскалывалась голова. Чего-чего, а болеть Амалия себе позволить не могла. Только не сейчас! Поэтому, обложившись всеми лекарствами, которые она смогла найти дома, Амалия принялась усиленно лечиться, надеясь, что к понедельнику не выйдет с красным носом и слезящимися глазами. Мужчины не любят, когда женщины болеют, это же всем известный факт!
Игнат позвонил ближе к вечеру, первым делом осторожно поинтересовавшись, не отвлекает ли. Получив отрицательный ответ, он попытался было вытащить Костю в город, но тот выезжать категорически отказался. Тогда Игнат, философски пожав плечами, оседлал свой харлей и сам поехал к другу, прихватив с собой бутылку виски, которую на днях подарил кто-то из партнёров. Сегодня Игнату хотелось напиться, и он гнал, подрезая машины на трасе и не обращая внимания на возмущённые сигналы за спиной.
Костя, как оказалось, начал праздновать без него — Игнат нашёл его в кабинете, в окружении полупустого графина и кучи бумаг на столе.
— Скажи, ты когда-нибудь перестаёшь думать о работе? — спросил он с порога, бросая шлем на ближайшее кресло. С громким стуком поставив бутылку на стол, он улыбнулся: — Ну что, будем праздновать?
— А есть что? — Костя поднял на него глаза и скривился.
— Только не говори мне, что она опять тебя продинамила! — с восхищением в голосе сказал Игнат. — Таких женщин просто не существует! Тебе необходимо немедленно тащить её в ЗАГС!
Костя молча потянулся к графину, плеснул на два пальца виски и быстро опрокинул в себя. Задумчиво причмокнул и протянул:
— В этот раз она не отказала.
— Не говори, что секс был настолько унылым, что тебе до сих пор тошно! — Игнат упал в кресло и потянулся к графину. — Я не поверю, — предупреждающе посмотрел он, наполняя стакан.
Костя глубоко вздохнул и крутанулся в кресле, положив голову на его спинку. Сомнения, съедавшие весь день, снова всколыхнулись, а виски явно не хотел способствовать ясному мышлению. Он весь день думал о ней, просто не мог перестать. Попытался забыться в работе — не получилось. Хотел напиться, но с каждым глотком становилось только хуже, а желание позвонить и сказать, что она неправильно его поняла, росло в геометрической прогрессии. Костя снова потянулся к стакану, поднял его и посмотрел сквозь янтарь на Игната:
— Она выгнала меня утром.
Игнат подавился и громко закашлялся. Постепенно кашель перешёл в смех, и Костя, склонив голову набок, укоризненно на него посмотрел.
— Прости, — глубоко вздохнув, проговорил Игнат. Но, посмотрев на друга, снова фыркнул. — Боюсь даже представить, насколько ты был плох, если тебя выставили за порог!
— Твоим остроумием можно забивать гвозди. — Костя скривил губы в подобии улыбки.
— Ладно, давай серьёзно. — Игнат покосился на него, не в силах сдержать веселье. — Что вы там не поделили?
— Она сказала, что ей нужны отношения.
— Шустрая дамочка! А ты в этом сомневался?
— Я не думал, что разговор об этом всплывёт в первую же ночь.
— То есть, ты рассчитывал на то, что будут ещё? А вот это уже интересно.
Костя устало покачал головой, но отвечать не стал. Игнат, как всегда, сразу докопался до истины, которую он сам из себя вытаскивал клещами.
— Послушай, но это ж самого начала было понятно — она не похожа на любительниц секса на одну ночь.
— Я и не собирался ограничиваться одной ночью, — сквозь зубы проговорил Костя и потёр переносицу. — Она так резко перевела тему на отношения, а я хотел спать, и не думал, что это — серьёзный разговор, и…
— Ты. Оправдываешься. — Игнат даже привстал в
