Я отвернулась, передернув плечами, как от озноба. Бедные дочери леди Брина!
Если сынок пойдет в папочку, им и богатство свекра не доставит радости.
Мачеха щипала меня за бок всю службу, а когда мы вышли, начала выговаривать шепотом:
— Вы сума сошли, леди Дженет! Что за наряд на вас?! Это нижняя рубашка вашей бабушки?!
Сама она была очень хороша в алом платье и украшенная маками. Просто райская птичка, а не женщина. Но я-то видела, что взгляды всех были устремлены на меня, и знала, почему. Потому что разноцветные наряды казались рядом с моим скромным белым платьем радужными кляксами. А уж о розах и говорить было нечего — их благоуханье затмило все остальные цветы.
— Не раздражайтесь так, леди Элеонора, — посоветовала я мачехе шепотом. — А то станете красной, под стать вашему платью!
Мачеха не нашлась с ответом и лишь открывала и закрывала рот, оскорбленная до глубины души.
Отец пригласил гостей разделить с нами праздничную трапезу и последующий час мы сидели за богатым столом, наблюдая, как гости с завидным аппетитом поглощают рыбу, мясо, дичь и свежие овощи, похваливая щедрость хозяина.
— Джен! — отец подмигнул мне поверх бокала. — Молодой Фицалан не сводит с тебя глаз. Обрати внимание, порадуй героя.
— Что вы, папочка, — ответила я нарочито жеманно. — Разве благородной юной леди пристало расточать обольстительные улыбки направо и налево? Лучше пойду, помолюсь в тишине.
Мачеха побагровела, понимая, над чьими нравоучениями я посмеиваюсь, а отец, вливший в себя уже немало крепкого вина, добродушно расхохотался.
Я поцеловала ему руку и поспешила наверх, в свою комнату, чтобы сменить венок, освежиться и немного отдохнуть.
Спускаясь к гостям через три четверти часа, я встретила на площадке второго этажа, у раскрытого окна с видом на Картехогский лес, лорда Руперта Фицалана.
При моем появлении он поклонился и сказал:
— Чудесный вид отсюда, не правда ли, миледи? Не полюбуетесь ли им со мной?
— Мне будет очень приятно ваше общество, — ответила я, улыбаясь так сладко и скромно, что даже мачеха не смогла бы лучше.
Глава 4
С лордом Рупертом мы позабыли о времени. Он оказался на удивление хорошим рассказчиком — говорил изысканно, но не витиевато, легко, но не легкомысленно.
Он рассказал о последней поездке в столицу, и я нашла его замечательным собеседником, потому что ни разу не заскучала и смеялась от души.
Но чем дольше продолжался разговор, тем более задумчив становился лорд, и взгляды, которые он бросал на меня, становились все более печальны.
Я делала вид, что не замечаю его томной печали, но сердце так и трепетало, дожидаясь признания. И оно не заставило себя ждать.
— Не просто так мы встретились здесь, — признался вдруг лорд Руперт.
Изобразив удивление, я спросила:
— Вот как? В чем же причина нашей встречи?
— Вы меня поразили! — признался рыцарь. — Когда я увидел вас, то потерял дар речи. Вы самая прекрасная девушка Лаванда! В моих краях сказали бы, что вы похожи на королеву фей.
— В наших краях так не говорят, милорд, — сказала я, опуская ресницы, как того требовал этикет. — В наших краях говорят: кого зовешь, тот и придет. Поэтому мы не упоминаем о лесном народе открыто.
— Простите, — рассыпался он в извинениях. — Я и забыл, что вы живете с ними бок о бок. Но может, вы украли частичку их магии, чтобы очаровать меня?
— Что вы, милорд, у меня и в мыслях не было ничего такого, — приняла я смущенный вид. — Воровство и очарование — разве это достойно леди? Лорд Руперт засмеялся, оценив мою шутку.
— Что бы вы ни делали — это выше всяких похвал! — сказал он пылко и вдруг взял меня за руку. — И все же, глядя на вас, я не могу не вспомнить об эльфах. Ведь они, по преданиям, прекраснее всех живых существ. Только вы затмили бы любого из них…
— У вас хватает смелости говорить про эльфов, лорд Руперт? — раздался вдруг позади хриплый голос.
— Милорд! — Руперт отпустил мою руку и поспешил поклониться маркграфу, который поднимался по лестнице, прихрамывая на каждом шагу.
Я тоже поклонилась, постаравшись выглядеть смущенной. Все-таки, юной леди не пристало разговаривать наедине с мужчиной, да еще позволять держать себя за руку.
Маркграф поднялся на площадку к нам и мельком взглянул на лес, которым мы недавно любовались.
— Мерзкое место, — сказал он. — Ваши предки лишились ума, леди Марч, когда решили поселиться возле Картехогского леса. О нем недаром ходит дурная слава.
— О нет, милорд, — возразила я, обиженная тоном, которым он заговорил о моих предках, — мы ни разу не видели ничего дурного от лесного народа.
— От лесных чудовищ, — сказал он, как выплюнул, и отвернулся от окна. — Считайте, что вашему семейству повезло.
Вблизи маркграф оказался еще противнее. Кожа у него была побита оспой, вся в глубоких отметинах. Он какое-то время рассматривал меня, а потом покривился. — В наших краях, — сказал он, поднимаясь по лестнице, — говорят, что уродливая жена — подарок мужу, а красивая — подарок для всех.
— Милорд! — воскликнул лорд Руперт. — Как вы смеете!..
Я положила руку ему на плечо, давая понять, что не нужно вступать в ссору.
— Можете продолжать беседу, — бросил через плечо маркграф, — я не имел в виду леди Марч. Просто припомнил старую поговорку.
Он удалился, а лорд Руперт зло смотрел ему вслед.
— Невежа, хоть и в золоте! — сказал он возмущенно.
— Что поделать? — ответила я философски. — Там, где много золота, манеры не так уж и важны.
— Мне хотелось бы загладить ту грубость, свидетельницей которой вы стали, — лорд Руперт поцеловал мне руку и нежно пожал. — Не пожелаете ли…
Но нас прервали во второй раз. Появилась Лита — чинная, важная, и лорду Руперту пришлось снова меня отпустить.
— Миледи желает видеть вас, — сказала мне служанка. — И милорд тоже.
— Прошу прощения, но я должна идти, — я улыбнулась лорду Руперту так скромно и ласково, как только могла. — Беседа с вами была очень приятной.
— И надеюсь, что не последней, — подхватил он.
Когда мы свернули за угол, и лорд не мог нас больше видеть, Лита схватила меня под руку
