— Мне страшно оттого, что вы так говорите, — прошептала Лита.

Но она достала парчовое платье и помогла мне нарядиться. Я улыбалась, глядя на свое отражение. Золотистая парча придавала моей коже волшебное сияние, а бриллианты, нашитые на ткань, переливались тысячью радуг. Тончайшая шелковая рубашка виднелась в прорезях рукавов, и шлейф платья тянулся по земле на целый локоть.

— Подколи шлейф и накинь на меня плащ, — просила я. — Мне нужно выйти из города, не привлекая внимания.

Лита молча подчинилась, выполнив все указания, а потом тихо спросила:

— Вернетесь ли вы сегодня домой, леди?

Я расцеловала ее в обе щеки, чувствуя себя так, словно за плечами выросли крылья:

— Ты же знаешь, что дочь графа Марча получает все, что захочет. Сегодня я получу то, что желаннее всего моей душе. И вернусь в Картехог.

— Буду молить небеса, чтобы так и случилось, — прошептала Лита, провожая меня до порога.

Вскоре я шла знакомой тропинкой к зеленому холму, и мне было страшно. Почему Тэмлин не встретил меня у ручья, как мы договаривались накануне? Ведь мы решили, что пойдем к королеве фей вместе, чтобы потребовать его свободы.

Оказавшись у входа в эльфийский дворец, я задумчиво остановилась. Как же попасть внутрь, если меня не приглашали? Тэмлин не открыл мне заветного слова, отпирающего заколдованные двери.

Но трава у подножья холма вдруг зашевелилась, дерн расползся в стороны, и передо мной открылась маленькая дверь из дубовых досок, обитых посеребренными гвоздями. Меня явно ждали, и вряд ли это было хорошим знаком. Чуть поколебавшись, я ступила под своды эльфийского дворца. Я дала слово Тэмлину, что приду, а дочери графа Марча не пристало нарушать клятвы. Я опасалась, что заблужусь в хитросплетениях коридоров, но сразу же вышла к уже знакомому залу пиршеств. Два эльфа распахнули передо мной дверь и учтиво поклонились. В глазах их было жадное любопытство, и так же таращились на меня эльфийские подданные, собравшиеся в зале.

Столы здесь были накрыты, и было похоже, что я ворвалась на праздник незваным гостем, но когда я посмотрела на королеву, восседавшую на троне, я поняла, что меня ждали. Королева фей была одета точно в такое же золотистое платье, как и мое, но не из парчи, а из неведомой мне ткани — полупрозрачной, сквозь которую белоснежное тело казалось особенно манящим и словно светилось. Наряд королевы был пышнее, богаче и блистательнее моего в сто или тысячу раз. Там, где на моем платье искрились крохотные алмазы, на ее красовались драгоценные камни размером с яйцо малиновки, а шлейф был на пять локтей длинны. Но золото парчи меркло по сравнению с золотистыми волосами правительницы. Весь ее вид говорил, что мне не сравниться красотой и богатством с ее величеством королевой Медб.

Тэмлин сидел рядом с королевой, но по обеим сторонам от его кресла стояли два эльфа из числа стражников. И это тоже было неспроста. Тем более, что он не поднял головы при моем появлении, упорно глядя в пол. Но грудь его порывисто вздымалась, а пальцы сжимали подлокотники.

— Зачем вы вернулись, леди Дженет? Вам так понравилось гостеприимство эльфов? — спросила Медб насмешливо, и я окончательно убедилась, что ей известна причина моего появления, но она зачем-то делает вид, что ни о чем не догадывается.

— Я пришла потребовать назад то, что тебе не принадлежит, — сказала я смело. — Ты похитила Тэмлина у людей, верни его. Я требую его у тебя.

— Требуешь? — королева вскинула брови. — Вот как? Пришла и требуешь? Но кто ты такая, человеческая леди Дженет, чтобы требовать чего-то у меня, великой королевы великого народа?

— Тэмлин — человек, — сказала я. — Ты удерживаешь его силой, и я…

— Это он велел тебе придти? — королева указала на Тэмлина.

Он сидел бледный, как смерть, но по-прежнему не двигался и не произнес ни слова.

— Я сама так решила, — сказала я громко. — Отпусти его, его место среди людей. — Сокровище мое, эта девчонка говорит правду? — спросила королева у Тэмлина, и хотя голос ее источал мед, взгляд был убийственно-холодным. — Ты хочешь уйти с ней?

Тэмлин молчал.

— Ах, я совсем забыла, что не давала тебе разрешения говорить, — королева хрустально рассмеялась и взмахнула рукой. — Отвечай!

Он глубоко вздохнул и наконец-то посмотрел на меня. Во взгляде его были решимость и отчаянье, и чтобы подбодрить его, я улыбнулась.

— Да, — ответил Тэмлин, не сводя с меня глаз. — Я хочу уйти с ней, к людям.

— Зачем они тебе? — спросила королева. — У них смерти, болезни и старость.

Человеческий век короток, и придет смерть. Разве ее поцелуи стоят смерти?

Разве тебе плохо со мной?

— Мое желание вернуться к людям невозможно побороть, Медб, — сказал Тэмлин. — И оно не исчезнет, что бы ты не делала. Легче вырвать сердце, чем отказаться от Дженет.

— Я пригрела змею в своей постели, — сказала королева беззаботно улыбаясь, но глаза ее полыхнули синим льдистым светом, а лицо окаменело, как маска. — Кроме моей личной охраны — все прочь! — велела она, и эльфы бросились вон из пиршественного зала.

Остались только двадцать молодых сильных эльфов — все в одинаковых черных с серебром камзолах, похожие друг на друга, как близнецы — золотоволосые, рослые, удивительно красивые, но холодные взглядами.

— Что ты задумала?! — вскочил Тэмлин, но по знаку королевы двое эльфов насильно усадили его обратно в кресло, удерживая за плечи. Сдерживать его долго они не смогли, поэтому к ним присоединились еще двое.

Тэмлин рвался в их руках, но они не пускали его, не давая подняться.

— Ну что же, человеческая леди, — королева медленно встала с трона и раскинула руки, как тогда, когда она развлекала нас эльфийской магией. — Раз ты такая смелая и тверда в своем желании отобрать у меня Тэмлина, я назову тебе испытание, которое ты должна будешь пройти.

Она заговорила на непонятном мне языке, и голос ее постепенно набирал силу — он оплетал меня, глушил, лишал силы, заставляя повиноваться. Невольно я сделала несколько шагов к трону, и в тот же миг, взломав каменные плиты пола, позади меня выметнулось дерево — молодой дуб рвался вверх, выпуская ветки и выбрызгивая листья. Оглянувшись, я с ужасом смотрела на это колдовство, потому что вряд ли оно сулило что-то хорошее для нас с Тэмлином.

Дуб на глазах покрылся зелеными желудями, они тут же пожелтели, созревая, осыпались и истлели, а дуб прибавил толщины, гущины, снова оброс желудями и снова их лишился, и снова, и снова — будто над ним промелькнуло несколько лет за несколько секунд. Вот он уже колышет ветвями надо мной, вот его обвивают, как змеи, плети плюща. Вот плющ гибко перехлестывает дубовые