— Вы хорошо знали леди Сусанну? — спросила я.
— Конечно! Я пришла в этот дом как раз за месяц, как она приехала.
— А что она любила из еды?
Мой вопрос поверг добрую женщину в изумление, она поспешно пробормотала молитву об упокоении усопших, а потом с достоинством сказала:
— Вообще-то, у нас не принято много говорить о покойных, миледи. Я вам рассказываю только потому…
— Что любила кушать леди Сусанна? — прервала я служанку. — Скажите мне. Это поможет справиться с Гюнебрет.
— Ну… — Барбетта заволновалась и задумалась, — покойная леди была с побережья и больше всего любила рыбу. Просто умирала по маленьким рыбацким клецкам. Знаете? Такие, где в тесто замешиваются кусочки рыбы, а тесто делается из рыбного фарша. У них в Йере такие готовили, и она когда была на сносях все время просила их подать.
— Леди Сусанна была из Йера? — встрепенулась я. — А тот фарфоровый сервиз, что стоит наверху — он ведь тоже из Йера?
— Это часть ее приданого, — подтвердила Барбетта. — Но мы им никогда не пользовались…
— Значит, пришло его время, — сказала я решительно и вскочила. — А у нас ведь как раз имеется замороженная форель?
— Да, недавно привезли… Но что вы задумали?
— Помогите мне принести сервиз.
— Да это чудовище его разобьет! — ужаснулась служанка.
— Не думаю, что Бамбри — чудовище, и не думаю, что она так поступит, — подбодрила я ее улыбкой. — Будем надеться на лучшее, госпожа Барбетта!
Утром следующего дня я вошла в комнату Бамбри без стука.
Дочь графа еще валялась в постели, обнимая таксу, которая развалилась на простынях и лениво постукивала хвостом.
— С чего это ты явилась сюда?! — сразу встала на дыбы юная леди. — Тебя никто не приглашал! — потом она заметила поднос в моих руках и расхохоталась: — Решила строить из себя служанку? Можешь уносить свою дьявольскую стряпню, я не съем ни кусочка. Меня блевать от нее тянет! — и она тут же издала характерные звуки, показывая, что испытывает к еде, которую я приготовила.
Но я не смутилась и не ушла.
Поставив поднос с дымящимися тарелками на стол, я развернула салфетку, в которой лежали ломти свежеиспеченного хлеба, положила ложку и сняла крышку с соусника.
— Ты глухая? — грубо сказала Бамбри. — Я не стану этого есть.
— Хорошо, не ешь, — ответила я. — Но я все равно оставлю это здесь. В наших краях есть обычай — оставлять еду для тех, кто умер. Мне рассказали, что твоя матушка больше всего любила рыбацкие клецки. Такие делали в ее родном городе — в Йере. Когда она вышла за твоего отца, она привезла в Конмор чудесный йерский сервиз — он все это время простоял без дела, я наткнулась на него, когда осматривала кладовые. Он чудесен… Белый, как снег. И рисунки такие искусные… — я сделала паузу, но Бамбри не спешила говорить.
Она сидела в постели, опустив глаза и прижав к себе собаку, и та тщетно сучила кривыми короткими лапками, пытаясь выбраться из слишком крепких объятий хозяйки.
— Думаю, твоей матери было бы приятно, если бы ты ела из ее тарелки, — закончила я свою маленькую речь — И если бы хоть раз попробовала, каково на вкус ее любимое блюдо. Но раз тебе противно, то не ешь. Пусть поднос постоит здесь, в память о леди Сусанне. Она ведь жила в этой комнате? Потом я отправлю Барбетту, чтобы забрала его. Прости, что побеспокоила.
Я покинула комнату Бамбри в абсолютной тишине. Даже такса затаилась, угадав настроение своей хозяйки.
Когда через полчаса Барбетта пошла забрать поднос, фарфоровая тарелка была целой, а рыбацкие клецки — съедены до последнего кусочка.
С этого дня еду Бамбри подавали только на фарфоре ее матери, и ни одна тарелка больше не разбивалась. Я убедила Барбетту рассказать все, что она помнила о покойной миледи, и почти каждый день готовила любимые блюда леди Сусанны, словно бы мимоходом упоминая об этом при Бамбри.
Благодаря этому приему я отныне была избавлена от проблем за столом, а также от дохлых мышей. Конечно, мира между мной и дочерью графа все равно не было, но ругательств я не слышала, и максимум, что получала — это снежок в спину, да и то без особого азарта.
41
В одну из ночей я проснулась, как будто меня толкнули. Свеча прогорела, из чего я сделала вывод, что утро было близко, но петухи еще не пели. Перевернувшись на другой бок, я готовилась досыпать, как вдруг раздался тихий стон. Я села рывком, вмиг проснувшись.
Стон повторился — приглушенный, будто кто-то мычал от боли, стиснув зубы.
Накинув халат и сунув ноги в домашние туфли, я открыла двери спальни и вышла в коридор. Замок спал, и никаких стонов я не слышала, но продолжала идти к лестнице, потому что мне упорно казалось, что звуки доносились именно отсюда.
Мне было слышно сонное повизгивание собак на первом этаже, завывание ветра за окном, а потом я столкнулась с кем-то, кто стоял в темноте, возле лестничного пролета, ведущего на второй этаж. Мужские руки схватили меня за локти, и удержали, когда я попыталась вырваться. Я была настолько испугана, что не смогла даже закричать, а в следующую секунду знакомый голос произнес:
— Тише, Бланш! Это я…
— Реджи!.. — ответила я нервным смешком и перестала трепыхаться в его руках.
— У меня здесь свеча. Подожди, я сейчас зажгу, — он отпустил меня и завозился в темноте, пытаясь поджечь трут.
Я стояла в темноте и думала, что не видела Реджи со дня, когда готовила монастырскую коврижку. Он даже не пришел на свадьбу, хотя я отправляла приглашение. Затеплился огонек свечи, и Реджинальд поднял ее повыше, освещая коридор.
— Что здесь делаешь? — спросила я. — Ты напугал меня до смерти.
— Я-то здесь по поручению графа, — ответил он, разглядывая меня как-то слишком уж внимательно, — а вот ты почему не спишь?
Проследив его взгляд, я поспешила запахнуть халат, края которого в самый неподходящий момент разъехались на моей груди, открывая глубокий вырез ночной рубашки.
— Мне показалось… что кто-то стонет… — я оглянулась в темноту.
— Стонет? Я ничего не слышал.
— Наверное, мне тоже показалось. Спокойной ночи, Реджи, я пойду к себе.
— Постой, — он схватил меня за руку, свеча покачнулась и на мое запястье пролился горячий воск, отчего я не смогла сдержать вскрика.
— Прости, Бланш, прости, — Реджи смахнул пленку застывшего воска и сжал мои пальцы в своей ладони. — Я провожу тебя. Не стоит бродить по этому
