его имя, ни на имя его жены или детей. За последние полгода он делал нерегулярные вклады, общая сумма которых достигала 5200 долларов. За тот же период каждые две недели он переводил 2200 долларов на чеки. Предположим, 1600 долларов на налоги, 800 на еду, 500 на машины, еще 200 садовнику и на обслуживание бассейна, а также 500 или 600 тратятся сами по себе, если у тебя трое детей и ты живешь в Энсино. Четыре с половиной тысячи в месяц на жизнь — и совсем непонятно, а что ты за это время заработаешь.

«Обычно с Гэрретом Райсом имеют дело те, кто напуган».

Я позвонил в «Ай-си-эм». Меня переправили в отдел телевидения к человеку, который якобы был знаком с Мортоном Лэнгом, когда тот работал в компании четырнадцать месяцев назад. Он сказал, что знал Морта, но не слишком хорошо, и, если я ищу агента, возможно, он сможет мне помочь, поскольку «Ай-си- эм» — это многофункциональное агентство и представляет актеров во всех средствах массовой информации. Я позвонил клиентам Мортона Лэнга.

Эдмунда Харриса не оказалось дома. Кейтлин Розенберг не разговаривала с Мортоном Лэнгом вот уже три недели и попросила передать ему, что пьеса идет просто отлично. Синтия Элпорт не слышала от него ничего целый месяц и поинтересовалась, почему, черт подери, он не отвечает на звонки. Рик К. Ллойд не перезвонил Морту две недели назад, потому что сменил агента, и поручил мне передать ему это. Даррен Фипс разговаривал с Мортом две недели назад, потому что контракт так и не пришел, но Морт больше с ним не связался, и Даррен был страшно возмущен. Номер Трейси Кормер оказался занят. Через четырнадцать минут после того, как я начал обзванивать клиентов Морта, карточки в его картотеке закончились, а я не узнал ничего полезного.

Я позвонил Кимберли Марш, решив, что она вполне могла и не убегать с Мортом, и пообщался с ее автоответчиком. Тогда я набрал номер Эллен Лэнг, рассчитывая, что она нашла что-нибудь в телефонных счетах, а если нет, чтобы ее приободрить. Мне никто не ответил. Я попробовал связаться с Джанет Саймон: вдруг Эллен Лэнг пошла к ней, а если нет, возможно, она знает, где ее искать. Мне снова никто не ответил. Я встал, открыл стеклянные двери и вышел на балкон, чтобы немного постоять в густом смоге.

Стою я тут, разодет, как на картинке, а идти некуда.

Зазвонил телефон.

— Агентство Элвиса Коула. Мы платим самые высокие ставки за надежные улики.

Лу Пойтрас из Управления полиции Северного Голливуда поинтересовался у меня:

— Как дела, Гончий Пес?[10]

— Тут твоя жена. Мы устроили вечеринку с маслом «Вессон».[11] — После чего в трубке послышалось то ли ворчанье, то ли хрюканье.

— Ты работаешь на парня по имени Мортон Лэнг? — спросил Лу.

— На его жену, Эллен Лэнг. Откуда ты знаешь?

Тишина наполнила офис своим убийственным звуком. Я попытался заглянуть Пиноккио в глаза, но они забегали туда-сюда, как безумные.

— Что происходит, Лу?

— Около часа назад две шлюхи обнаружили Мортона Лэнга в собственном «кадиллаке» неподалеку от Ланкастера. Его застрелили.

Тишина стала еще более пронзительной, пальцы мои задрожали, и ужасно захотелось в туалет. Я с трудом выдавил из себя:

— Мальчик?

Лу Пойтрас почему-то промолчал.

— Лу, ты здесь?

— Какой мальчик? — переспросил он.

Через некоторое время я повесил трубку и вынул фотографию Мортона Лэнга. Перевернув ее, я прочитал описание, составленное его женой. Я взглянул на снимок его сына. Может быть, он с Кимберли Марш? Может быть, у него все в порядке, он в безопасности и находится далеко от того, кто застрелил его отца. А может, и нет. Я открыл ящик стола, достал депозитную книжку, чек и депозитную квитанцию. Потом убрал книжку назад в стол. Я разорвал депозитную квитанцию на четыре части и выбросил. Затем написал на чеке: «Аннулировать». Ее первый чек. Я сложил его пополам, положил в бумажник и отправился к Лу Пойтрасу.

Я припарковался на маленькой парковке рядом со зданием Управления полиции Северного Голливуда и вошел через центральный вход в большое помещение с полом, застеленным линолеумом. Вдоль двух стен стояли жесткие деревянные скамейки, пара автоматов, продающих колу и шоколад, и доска объявлений. Плакат, прикрепленный к ней, гласил:

Рядом с плакатом тощий белый паренек с длинными волосами разговаривал по телефону-автомату. Он прислонился к стене, поставив один ботинок на носок и нервно подергивая коленом.

Я обошел двух мексиканцев в фирменных кепках «Катерпиллар», зеленых куртках и грязных стоптанных рабочих ботинках, потом прошел через армированную дверь, поднялся на один лестничный пролет, миновал короткий коридор и оказался в комнате детективов. Ее еще называют Занаду.[12]

Детективы сидят в длинном сером помещении, причем все столы стоят у северной стены, а в дальнем конце расположено три маленьких отдельных кабинета. Напротив столов находятся душевая, раздевалка и камера для задержанных. По телевизору, стоявшему в раздевалке, показывали «Дни нашей жизни». Две темнокожие руки были просунуты сквозь решетки камеры. Они показались мне какими-то невероятно усталыми. Кабинет Пойтраса был первым из трех в конце комнаты.

Лицо Лу напоминало сковородку, а спина у него широкая, как кузов здоровенного джипа. Его руки так раздались от железа, которое он постоянно качает на тренировках, что стали похожи на два куска окорока весом в четырнадцать фунтов, засунутые в рукава рубашки. Начиная от левого глаза и через весь лоб у него идет шрам — один парень, которому следовало хоть немного соображать, что он делает, забыл о благоразумии и ударил его ручкой домкрата. Шрам придавал Пойтрасу мужественности. Когда я вошел, он сидел, откинувшись на спинку стула, сложив толстые, словно сосиски, пальцы на животе. Даже в таком положении он занимал почти все пространство в кабинете.

— Ты не притащил следом за собой этого сукина сына Пайка? — проговорил он.

— Я и так в порядке, Лу. А тебя что-то беспокоит?

Симмс сидел на жестком стуле возле стола Лу. У стены стоял еще один стул, но он был завален папками. Все понятно: «Кто поздно пришел, тому обглоданный мосол».

Симмс был в гражданской одежде: синие джинсы и линялая рубашка для сафари цвета хаки с чернильным пятном на кармане и поношенные кеды «Конверс».

— Получил повышение? — спросил я Симмса.

— Выходной.

— Не валяй дурака. Покажи фотографию мальчика, — сказал Лу.

Я протянул ему маленький школьный снимок Перри Лэнга, на котором у него не хватало нескольких зубов.

Он заорал:

— Пенни!