- Хорошо, - усмехнулся Алеш. – Раз Анна приехала. Только давай так. Если ты сейчас будешь ей мешать, она никогда не закончит. Поэтому садись делать уроки, а она будет разбирать вещи. А потом придете.
Марта вздохнула тяжело и ушла к себе. Алеш подмигнул мне, поцеловал и тоже вышел. В прихожей хлопнула дверь. Я постояла немного у окна, глядя во двор, и пошла в спальню разбирать чемоданы. Казалось, и вещей у меня не так уж много, но времени заняло немало. Когда я закончила и заглянула к Марте, она лежала на кровати и листала толстую книгу с яркими картинками. По шляпе и бороде я издали опознала разбойника Румцайса – героя моего детства. У него была жена Манечка и сын Циписек, имя которого образовалось из ругательства Krucipísek, о чем детям знать, впрочем, было не обязательно.
- Ты уже? – удивилась я.
- Да, нам мало задают домой. Ты будешь проверять у меня уроки?
- А надо?
- Не знаю, - теперь удивилась Марта. – У Йитки проверяют. А папа у меня нет.
- Потому что папа думает, что ты и сама справишься. А если будет надо, попросишь помочь. Я тоже так думаю. Поэтому нет, не буду.
Марта озадаченно выпятила губу, встала, подошла к окну и вдруг завопила:
- Анна, там пани Ружичкова и Любош! Пойдем, я тебя с ними познакомлю. А потом к папе.
Я взглянула в окно. Маленькая старушка в красной куртке и синей косынке рыхлила клумбы короткими граблями. На скамейке сидел огромный серый кот, нализывал лапу и мыл ею морду.
Мы оделись, спустились вниз и вышли в большой двор, а оттуда протиснулись через узкий проход в маленький. Марта познакомила меня с соседкой, и мы поговорили минут пять. Я предложила свою помощь в садовых работах, а Любош оставил клочья шерсти на моих брюках. Не то чтобы мне так хотелось копаться на грядках, но я сразу поняла, что бабку эту Марта обожает, а значит, придется с ней дружить.
В мастерской Алеш сварил кофе, налил Марте соку. С полчаса мы сидели на диване и разговаривали. Точнее, разговаривали мы с Алешем и мы с Мартой. Но если Алеш обращался к ней, она отвечала.
- Пойдем, - сказала я. – Не будем папе мешать. Почитаем про Румцайса.
Мы поднимались по винтовой лестнице. Марта скакала белкой на несколько ступенек выше меня, оступилась и полетела вниз. Я успела подхватить ее, прижала к себе. Ее испуг, мой мгновенный ужас и облегчение, что ничего плохого не случилось. Тепло ее тела, запах кожи, волос – особый детский запах, пусть уже не маленького, но еще ребенка. Что-то словно перевернулось внутри.
Когда в машине Марта сказала, что я ей понравилась, это было приятно, но навело в основном на мысли о плюсах и минусах. Если я ей нравилась, это давало мне определенные преимущества, когда надо было заставить ее что-то сделать или наоборот не делать. А с другой стороны, мама снова оказывалась права: Марта попытается прибрать меня к рукам и, вполне вероятно, будет ревновать к Алешу. Но сейчас все отодвинулось куда-то на задний план.
Я не знала, что это было. Раньше мне никогда не доводилось испытывать ничего подобного. Странная смесь из симпатии, жалости, сочувствия, нежности, чего-то еще непонятного. Я обнимала ребенка – доверчивого, беззащитного, полностью зависящего от нас, взрослых, и по спине бежали мурашки.
Поздравляю, Домникова. Кажется, у тебя прорезались материнские чувства. И даже не к своему ребенку. Такое вообще бывает?
27.
Проза жизни началась уже на следующее утро. На тумбочке опять заверещал будильник – ну что за гадина?! Осторожно вытащив руку из-под моей головы, Алеш повернулся и выключил его. Я приоткрыла один глаз. За окном было темно.
- Который час?
- Половина седьмого. Спи.
- А куда так рано? – хоть и с трудом, но удалось открыть второй.
Я не представляла, во сколько мы уснули, но показалось, что только что. Зевнув от души, Алеш потянулся, встал и пошел к креслу, где лежала одежда.
- У Марты в восемь начинаются уроки. Часа ей еле-еле хватает, чтобы проснуться, собраться и позавтракать. В половине восьмого приезжает Рада, отвозит ее в школу.
Я включила бра и зажмурилась.
- Давай я ее разбужу.
- Давай, - усмехнулся Алеш. – Но учти, это непросто. Обычно она просыпается к концу первого урока.
Надев халат, я пошла в комнату Марты. Включила ночник, села на край кровати и запустила руки под одеяло. Так всегда поднимала меня мама. Марта открыла глаза и захлопала ими, как разбуженный совеныш. Потом наконец сообразила, кто я и зачем появилась. Протянула руки и обняла за шею.
- Ты теперь всегда будешь меня будить, Анна?
- Если хочешь, - кивнула я.
- Хочу!
Глаза закрылись, и я испугалась, что она снова уснет, но Марта села и нашарила ногами тапки. Встала и поплелась к двери. Не успела я порадоваться, что все прошло так гладко и быстро, из коридора донесся возмущенный вопль:
- Папа!!!
Я вышла и обнаружила ее под дверью туалета.
- Я всегда первая! – пожаловалась она.
- Так, давай договоримся. Если тебя бужу я, то папа идет в туалет первым. Ну правда, почему он должен ждать, если там свободно? А если ты все-таки хочешь первая, то будить тебя будет папа. А я вообще буду спать.
Марта надулась, но все-таки сдалась:
- Хорошо. Пусть он первый. Но я тогда буду просыпаться медленно. Чтобы не ждать.
Я вернулась в спальню, шлепнулась обратно на кровать и подремала немного, дожидаясь своей очереди в места общего пользования. Мда, а как, интересно, люди жили в коммуналках по двадцать комнат?
Марта, похоже, поспала еще в туалете, потом в ванной. Я быстро почистила зубы и заглянула к ней. Она в задумчивости стояла перед шкафом, размышляя, что выбрать.
- Надеюсь, одеваешься ты сама? – ехидно поинтересовалась я.
- Сама! – возмутилась она.
Алеш на кухне готовил завтрак. Я провела ладонью по его спине и села за стол.
- Знаешь, это был промах. Надо было все вчера обсудить. Ваш утренний распорядок. Вплоть до очереди в туалет. Одно дело, когда люди вместе устанавливают его с нуля. А мне надо вписаться в ваш. На самом деле это не так-то просто, как кажется. Утро – это ритуал.
- Ты права, - кивнул Алеш, переворачивая на сковороде омлет. – Кстати, Рада купила для тебя овсяные хлопья. Если не то, купишь сама, какие надо. Орехи и семечки тоже.
Хлопья, разумеется, оказались совсем не те, но
